Андрей Дитцель - Кентавр vs. Сатир

Каждый день я шатаюсь по тем же, зеленым и малоэтажным, улицам новосибирского Академгородка и рассказываю сопровождающему меня юноше истории, heikle Geschichten , от которых ему становится немного не по себе. Вдруг кто-то услышит нас! Ведь очень неудобно, когда случайный прохожий ловит в фоновом шуме выражения наподобие «матёрые лесбиянки», «трансухи», «анальный секс»… Могут и плохо подумать, и морду набить (чего на моей памяти здесь, вообще-то, не происходило). Поскольку скромный спутник не очень благодарный слушатель, — что, правда, компенсируется его другими мужскими и человеческими качествами, — я решил сделать несколько записок. Так действуют ландшафты памяти при наложении на реальную географию.

Первый фрагмент или осколок — о рядовом, почти рутинном кризисе с моей девушкой Леной. Нам зачем-то нужно было на левый берег, и мы поймали микроавтобус. Водителю было просто по пути, в нашем распоряжении оказался весь салон с мягкими сиденьями аэрофлотовского типа, очень уютными. В лобзаниях и поцелуях мы зашли достаточно далеко, и через пять минут мне захотелось сделать паузу до прибытия в пункт назначения… хотя рука, расстёгивающая молнию джинсов, не давала сконцентрироваться на этой мысли. Водитель оглянулся и задернул шторку, отделяющую нас от кабины. «Как мило с его стороны», — прошептала Лена. В этот момент меня можно было раскрутить почти на всё. Голова Лены склонилась над моими коленями — но я посмотрел в сторону водителя и буквально столкнулся с его взглядом в зеркале, которое находилось выше шторки и давало возможность наблюдать за происходящим в салоне. (Как он следил за дорогой? Видимо, это профессиональное — одним глазом…)

«Я не могу, он смотрит». — «Ну и пусть, ты бы на его месте поступил так же». — «Через пятнадцать минут мы приедем, подожди». — «Ты не любишь меня? Может быть, ты меня блядью считаешь?..» Дальше пошли уже взаимные упреки и обвинения. Лена, забыв даже о своей сумочке, выпрыгнула из машины на светофоре и, обливаясь слезами обиды и ожесточения, бросилась бежать куда-то вглубь незнакомого микрорайона.

Не помню, присутствовал ли какой-то сексуальный элемент в Обиде № 2, когда я купил йогурт неправильной жирности. Дело было в томской гостинице «Центральная», где каждые пять минут звонил телефон и вкрадчивый голос предлагал развлечься. Пару раз я ответил, что мне самому не надо, но если у них найдётся симпатичная девушка для моей подруги, мы можем обсудить условия. Томск 1998 года, видимо, ещё не был таким продвинутым городом. Йогурт оказался молочным и клубничным, а не сливочным и ванильным. Я не хотел спускаться за новой баночкой. Лена громила всё подряд, после чего закрылась в ванной и пыталась утопиться…. Но поскольку Обида № 2, в сущности, была самой мелкой, надо сразу перейти к следующему эпизоду.

— Мне достоверно известно, что сегодня он покончит с собой, — раздался звонок в самое неподходящее время у меня на работе, — он уже со всеми попрощался и два дня не был дома. А только что один знакомый видел его в кафе где-то на Красном…

— Чем я могу помочь человеку, с которым никогда не был знаком?

— Если ты меня любишь, найди и спаси его. Если ты мужественный человек и способен совершать неожиданные поступки.

Так была задета моя честь, и я отправился на поиски. На Красном проспекте, надо думать, есть не одна, а несколько десятков кофеен, в которых обитает множество молодых людей байронического вида, соответствующих описанию Лены. Но уже в третьем или четвёртом я его определил. «Здравствуй, ты — Стас?» — «Да, а ты кто?» — «У нас есть много общих знакомых, и меня попросили кое-что тебе передать. Давай выйдем на улицу!»