Сергей Донской - Дай умереть другим

– Мне нужны были деньги, – сказала Ленка. – Понимаешь? Очень!

Что можно ответить на такое заявление? Спросить с ехидцей: «Были? Значит, теперь уже не нужны, надо полагать?» Или бросить что-нибудь философское типа: «А кому они не нужны, деньги?» Но Громову было не до пустопорожней болтовни. Он смотрел на Ленку и видел вместо ее глаз обращенную к нему макушку, которую было так легко и приятно целовать, пока годы не превратили единственную дочь во взрослую, независимую и, в сущности, чужую женщину с крашеными волосами.

Впрочем, теперь от Ленкиной независимости мало что осталось. На протяжении разговора она почти не поднимала головы. Словно сил у нее не осталось даже на такое простое движение. Поглядывать на отца из-под спадавшей на глаза челки – вот и все, на что сейчас годилась майорская дочь.

– Понимаешь? – повторила она с надеждой. Будто ей требовалось отпущение грехов. И будто кто-то мог его дать.

– Не надо оправдываться, – попросил Громов, морщась. – Этим , которые требуют выкуп, твои переживания до… – Сунув в рот сигарету, он прикурил и закончил реплику не так резко, как собирался: —…до одного места.

– Анечке тоже без разницы, каким образом ее мама вляпалась в эту историю! – вмешался новый муж дочери.

Он носил звучное, романтическое имя – Алан, но мысленно Громов называл его исключительно по фамилии – Лепетуха. Благодаря этому человеку его родная дочь теперь тоже была Лепетухой. И даже пятилетняя внучка Анечка. Веселая семейка Лепетух. Хотя какое тут, к черту, веселье, когда девочку похитили!

– Помолчи! – Ленка вскинула голову, чтобы сверкнуть глазами в сторону супруга. – Без твоих поддевок тошно! И потом, может быть, у тебя имелись идеи получше? Может, ты нашел способ зарабатывать деньги и содержать семью, а?

Алан скрестил руки на груди и скорбно покачал головой:

– Неужели даже в такой момент ты не способна говорить о чем-нибудь, кроме денег?

– А о чем же, по-твоему, я должна говорить? – взвилась Ленка. – Эти уроды требуют за Анечку полтора миллиона долларов! Где их взять? Родить?!

– Если ввязываешься в темную историю, – наставительно сказал Алан, – нужно помнить о возможных последствиях.

Когда он знакомился с людьми и представлялся, многим, особенно женщинам, мерещилось в его имени что-то рыцарское. Это впечатление рассеивалось, как только он начинал говорить. Алан обожал поучать окружающих.

– Помолчи, – осадил его Громов и, взяв дочь за плечи, насильно усадил на стул. – Я хочу еще раз выслушать все с самого начала. Без лишних эмоций и лирических отступлений.

Спокойствие давалось ему нелегко. Но должен же хоть кто-то сохранять здравый рассудок и способность искать выход из создавшейся ситуации? Когда-то о людях его профессии говорили: «чистые руки, горячее сердце, холодная голова» – даже песня была такая. Громов не был склонен идеализировать свое комитетское прошлое, но соблюдать хладнокровие его обучили досконально, тут бывшие наставники постарались на славу. Случалось, руки приходилось пачкать в крови, а сердце рвалось из груди от перенапряжения, но это никак не отражалось на способности соображать, анализировать и просчитывать варианты. Имелась бы только информация для размышлений.

– Давай, – велел Громов дочери, заменив докуренную сигарету новой, – излагай.

Ленка уставилась на свои переплетенные пальцы и заговорила:

– В общем, три месяца назад я учредила собственную фирму. Наняла альпинистов, занялась размещением рекламных щитов на высотных зданиях, мостах, башнях. Дело для нашего города абсолютно новое. Я первая его начала. Как говорят коммерсанты, заняла свою нишу.

– Вся административная и оформительская работа легла на мои плечи, – вставил Алан.

Плечи у него, кстати, были широкие, литые, но и зад по своим габаритам тоже не подкачал, что мешало назвать его фигуру атлетической.