И. Халатников - Дау, Кентавр и другие

Вообще в то время понятие «Они!» имело абсолютную и очень страшную подавляющую силу. У каждого были свои «они». На­дежда Мандельштам первая написала в своих воспоминаниях про К. Симонова, что он-де хотел дать ей квартиру от Союза писателей, но «они» не позволили. «Они» были даже у Гене­рального секретаря ЦК КПСС. Была, например, такая история.

После доклада Н.С. Хрущева «О культе личности» на плену­ме ЦК КПСС в 1956 г. во всех парторганизациях проводились закрытые партсобрания, на которых зачитывался этот доклад, и проводились его обсуждения. Особенно бурные обсуждения про­изошли в ИТЭФ. Этот институт подчинялся Министерству атом­ной энергии (Средмаш), и поэтому его партийная организация была в подчинении Политуправления министерства, а не район­ного комитета партии. В ИТЭФ, возглавляемом другом Ландау Абрамом Исааковичем Алихановым, был большой теоротдел, в котором работало много учеников Дау, а начальником был лю­бимый ученик, И.Е. Померанчук (Чук). Секретарем парторга­низации института был Володя Судаков. Именно он был за ру­лем машины в январе 1963, вдень роковой аварии, искалечившей жизнь Ландау.

На партсобрании интеллигентная часть партийцев очень воз­будилась от услышанного в докладе Хрущева. Начались очень резкие выступления. А Юрий Орлов, молодой и очень талант­ливый физик, автор оригинальной идеи создания ускорителя элементарных частиц, по характеру типичный «революционер», договорился на этом собрании совсем до радикальных призы­вов. Он вспомнил слова В.И. Ленина о том, что в ответствен­ные моменты истории народ должен вооружаться, и призвал окружающих выполнять заветы вождя.

В общем, о собрании в ИТЭФ доложили во все партийные инстанции, вопрос обсуждался на Политбюро ЦК КПСС, и было принято беспрецедентное в истории партии решение о роспуске парторганизации ИТЭФ. В самом деле, устав КПСС допускал такую высшую меру наказания. Все члены распу­щенной организации считались исключенными из КПСС, и специальная комиссия политуправления должна была произ­водить их персональный прием обратно в партию по личным заявлениям. По результатам работы этой комиссии Володя Судаков получил строгий выговор, а трое самых активных уча­стников собрания были из партии исключены, и среди них оказался, естественно, Юрий Орлов. Дирекции института было рекомендовано уволить всех троих. Но работа Юрия Орлова была крайне важна для проводимых институтом исследова­ний, и поэтому директор института Алиханов пытался сопро­тивляться. Он позвонил лично Н.С. Хрущеву и попросил его дать разрешение все-таки не увольнять ценных для института работников. Но получил отказ, сопровождающийся такими словами: «Вы не понимаете, о чем просите. Вы не знаете, что происходило на Политбюро. Они вообще требовали аресто­вать всех троих».

Все друзья Юрия Орлова приняли участие в его устройстве на работу. В конце концов он стал работать в Ереванском Ин­ституте Физики, который был создан Артемием Исааковичем Алиханьяном, братом Абрама Исааковича Алиханова. Юрий Орлов создал свой уникальный ускоритель там.

В 1975 г. Л.И. Брежнев подписал Хельсинкский протокол, который, среди прочего, давал гарантию правам человека. Дис­сидентское движение увидело в Хельсинкском протоколе но­вые надежды на достижение гражданских свобод. «Профессио­нальный революционер» Юрий Орлов возглавил созданную в Москве Хельсинскую группу. В действиях этой группы власть усмотрела (и правильно усмотрела!) серьезную угрозу суще­ствующему строю. Юрий Орлов был арестован, судим и от­правлен в ссылку, где долгие годы пребывал в тяжелейших условиях. В годы перестройки он был с почетом из ссылки возвращен. Не знаю, удовлетворен ли он дальнейшим ходом российской истории.

Известна еще одна похожая история. Когда Президент Ака­демии наук А.П. Александров позвонил Андропову по поводу ссылки Сахарова в Горький, то Андропов ответил ему практи­чески теми же словами: «Что вы! Вы не представляете, о чем просите. Они требовали сослать его в Сибирь!»

Эти сакраментальные «они» существовали для всех уровней власти, не исключая самого Генерального секретаря. При этом на всех уровнях, когда говорили «они», при этом рукой пока­зывали куда-то на потолок. На этом «они» держалась вся со­ветская власть.

Я думаю, что под «они» у Хрущева и у Андропова понима­лись остальные члены Политбюро. Все эти люди были настоль­ко крепко между собой повязаны, что никто из них, даже за­нимающий главный пост, абсолютной верховной власти никогда не имел. В этом была очень важная, интересная осо­бенность системы. Работала круговая порука, сильная, не­разрывная взаимозависимость. Собственно, кризис или путч 1991 г. произошел потому, что Горбачев попытался так или иначе эту круговую поруку разорвать. А «они» пытались ему этого не позволить. Горбачев так или иначе победил, и после этого, действительно, началась другая эпоха, в которой уже работали несколько другие правила.