Calypso - В среду пошел снег

зажмурившись, ткнул в направлении сына ножницами.

Раздался неприличный почти звук, потом вопль, после ножницы сами

выпрыгнули из кулачка Петра Ивановича. Открыв глаза, он увидел, что Сеня

скачет по комнате своей, спотыкается о мебель, ревет, при этом ножницы

торчат у него из живота, словно какой непонятный орган, выросший вдруг из

солнечного сплетения.

-Ах ты старый пидор! - орал Сеня, но подходить к отцу боялся и безумствовал

больше у дальней стены, опрокидывая на себя книги и фарфоровые статуэтки.

«Какой, право, дегенерат», - подумал Петр Иванович и неспешно принялся

наступать на сына, делая руками успокаивающие движения. Таким образом

через некоторое время неистовый, но порядком ослабевший от боли и потери

крови Сеня оказался загнанным в угол, между шкафом и своей кроваткой.

Белая ветшалая майка его почернела от крови. Лицо же, обычно столь

полнокровное, наоборот, приобрело черты, придающие сходство с мертвецом

более приличествующие мертвецу .

-Ути, ути! - ворковал Петр Иванович. Он прикидывал, сможет ли он задушить

дюжего сына одним движением.

Сеня, подобно умирающему лосю, привалился в полубеспамятстве к стене и

набычился, выставив голову вперед. Глядел он исподлобья, дико вращал

глазами. Изо рта тонкой струйкой текла кровь.

«Что за чудо, когда же ты сдохнешь?» - грезил об освобождении сына Петр

Иванович. Взгляд его метнулся под ноги. Он почти было споткнулся о

спортивный снаряд - пудовую гирю сына.

-Ага! - взвизгнул он победно, схватил гирю за ушко двумя руками и широким

размахом запустил ею в сына. Гиря угодила прямо в лоб с глухим, мягким и

коварным звуком. Сеня опал на паркет, испортив подштанники.

- О как! - Петр Иванович хохотнул баском и, скакнув к сыну, вырвал наконец

вожделенные ножницы из его живота. Раскрыл их и снова вонзил под пупок

одним из лезвий. После, поднажав, принялся резать плоть, кроить ее

наподобие ткани. Дело продвигалось туго, но маниакальная одержимость

Барышникова и его уверенность в своей правоте возымели имели успех -

вскорости живот Семена Петровича был распанахан до грудины. Петр

Иванович нахмурился и некоторое время тупо смотрел на удивительное по

своей сложности расположение трубок и трубочек, что пестрело перед его

глазами. Распознать присутствие эфирного существа в этом лабиринте было

нелегко. Решившись, он погрузил руки чуть ли не по локоть в брюшную

полость и принялся вычерпывать внутренние органы и кишки, бросая их

горстями через плечо.

-Мерзость, мерзость! - довольно шептал он. По комнате распространился

отчетливый запах дерьма.

Через некоторое время дело было закончено. Сеня был очищен от

внутренностей, на место которых Петр Иванович водрузил вложил кокон.

Теперь, пусть и посмертно, тело сыновнее будет занято существом из высших

сфер, жильцом куда более вечным, нежели предвечный дух.

Он бережно утрамбовал ворох белья в брюшине сына, после поднялся с колен,

отряхнулся подобно собаке и, заскорузлый весь от крови, побрел на кухню

готовить чай.

Полтора часа спустя голый и обваренный весь кипятком, с кожей, струпьями

слезающей с лица, звонил он в дверь своего соседа, вознамерившись убедить

последнего помочь ему, Петру Ивановичу, вырвать соседовой дочери сердце и

прикрепить на его место моторчик от заводной машинки. Лишь взглянув на

Петра Ивановича в дверной глазок, сосед потерял сознание. Много лет спустя

нежась с припадочной от осознания скорого небытия любовницей под одеялом,

он признался, что ему привиделось, будто за спиною Петра Ивановича

распростерлись два черных невероятных крыла, которыми он приветливо

помахивал.

После незадавшегося неудачного визита к соседу Петр Иванович вернулся

домой и незамедлительно проследовал на балкон. Там он неспешно забрался

на табуретку, расправил крылья и воспарил над утренним городом.

Его тело ринулось вниз с высоты девятого этажа и поломанной куклой замерло

на шершавом асфальте.

Интервью

-…несомненно гений. Быть может, один из самых одаренных представителей

рода человеческого двадцатого столетия.

-Но как же так, Алексей Ильич? В вашей книге вы не раз используете весьма

нелицеприятные эпитеты в адрес Йозефа Гофмана!

-Позвольте встречный вопрос. Имеет ли характер человека отношение к

значимости его интеллектуального наследия? Можно ли расценивать