Unknown - ee6d13d2-f916-48f5-9385-7b5907e56738 out

— Конечно. А ты нет, что ли?

— Ну-у, — протянул Тимоти, — наверное...

Он вовсе не горел желанием попасть на войну, но не хотел говорить об этом вслух. Колин и мысли не допускал, что кто-то может не хотеть на фронт. Для него было так естественно, что сразу после семнадцатилетия мы все завербуемся в армию, что оспаривать это мнение было все равно что публично расписаться в трусости.

Мне, наверное, тоже стоило бы подумать, что делать дальше... Силы самообороны — это, конечно, неплохо. По крайней мере, по закону я получу отсрочку по выплате долга перед Гринготтс на все время войны и на три года после демобилизации. Но я пока не думал об этом серьезно. В конце концов, оставалось еще целых полгода...

Том поднял голову и посмотрел на меня.

— Рэй, ты будешь играть этим летом?

Я хотел было ответить: "Нет", потому что еще недавно клялся себе, что вот выплачу долг — и после этого сяду за карточный стол только под угрозой авады. Но тут же почувствовал знакомое покалывание в кончиках пальцев, особый, ни с чем не сравнимый азарт...

— Хотел бы. Но у меня слишком мало стартового капитала.

Том подвинул ко мне несколько столбиков монет.

— Возьми пятьдесят из нашей выручки. В сумме не так много, но ты выкрутишься. Потом вернешь в общий фонд. И двадцать процентов с каждого выигрыша — туда же. Идет?

— Идет.

— Все остальные, — Том обвел взглядом компанию, — точно так же сдают двадцать процентов от летних заработков или от карманных денег. Плюс взносы в факультетскую кассу, не забывайте.

— Ты нас грабишь, — вздохнул Эйвери.

— Неправда. Это еще по-божески. А деньги нам понадобятся на расширение дела. И не советую пытаться мухлевать.

— Да я ничего такого не имел в виду...

— Вот и чудесно, — отрезал Том. Он сегодня был явно не в настроении — должно быть, голова болела. — Если у кого-то есть идеи, как нам заработать, я слушаю.

— Большие деньги, — сказал Нотт, поправляя очки, — можно сделать на политике.

— То-то твой дядя на ней пока только теряет...

— Ну и что?! Вот он пройдет на выборах в Визенгамот, и все станет иначе.

— Он уже десять лет пытается пройти.

— Зря ты так, — Нотт закурил еще сигарету. — Тебе бы, кстати, тоже не мешало попробовать. Серьезно, Том. У тебя же хорошо получается ладить с людьми.

— Я ничего не понимаю в политике.

— Мой дядя мог бы тебя устроить на лето помощником к какому-нибудь члену Визенгамота. Ты бы присмотрелся, набрался опыта...

— Спасибо. Я был бы рад. Но пока не знаю в точности, что буду делать, так что подумаю.

По лицу Тома было видно, что мысль ему не слишком понравилась. А ведь еще недавно он убеждал Блэка, что хочет начать политическую карьеру. Интересно, почему сейчас так выпустил колючки? Не хочет быть у кого-то на побегушках?

Том поднялся.

— Ладно, раз мы все обсудили, то я ухожу. Меня еще зачем-то хотел видеть Слагхорн.

— Какой-то он злой сегодня, — сказал Эйвери, когда шаги Тома затихли на лестнице. — Дерганый.

— Будешь тут дерганым, — Розье зевнул и развалился на расстеленной мантии. — Не экзамены, а сумасшедший дом какой-то.

— Ага. Еще эта дура Миртл...

— И Маркус теперь от нас сбежал...

— В чем-то я его понимаю...

— А я вообще не думал, что переживу эти две недели...

— Осталось сдать историю магии. Тогда и будешь говорить, что пережил.

— Не напоминайте про историю магии! — у меня внезапно заболели зубы. Для меня это был самый главный экзамен, и мысль о нем пугала, как видение гильотины. Чтобы отогнать его хоть на минуту, я стал собирать монеты в замшевый мешочек. Галлеоны всегда поднимали мне настроение.

— Все равно самое плохое уже позади, — убежденно сказал Эйвери.

Снизу, от лужайки перед школой, доносились вопли и смех. Солнце припекало все сильнее и сильнее.

***

Экзамен по истории магии я все-таки сдал, и даже неплохо — не зря столько зубрил. До каникул оставалось всего ничего, и теперь, казалось, можно было расслабиться. Но меня настораживало, что Дамблдор, похоже, вовсе не собирался покидать школу. Две недели его отпуска давно истекли, а он все еще болтался по Хогвартсу. Сталкиваясь с Томом в коридорах, он, как ни в чем не бывало, вежливо с ним раскланивался. Не знаю, что он при этом думал. Должно быть, как любой так называемый порядочный человек, допустивший неприглядные мысли, постарался как можно скорее обо всем забыть.

Том, казалось, относился к нему совершенно равнодушно. Учитывая, сколько крови ему попортил Дамблдор, я бы на его месте, наверное, возненавидел заместителя директора и мечтал только об одном — как бы отправить его на три фута под землю. Но Том лишь пожимал плечами и говорил: "Игра есть игра. Я поставил ему шах — так на что злиться?". Впрочем, последняя разыгранная им против Дамблдора провокация тоже даром не прошла. Следующие несколько дней Том не вылезал из душевой — отмывался, чуть ли не до крови натирая кожу мочалкой. Но при случайных встречах с Дамблдором никак не показывал своего омерзения.