Unknown - 6f4adf5f-cf61-4918-88de-8d781688301b out

Вот и думай после этого, что Драко Малфой способен не быть отъявленным снобом.

* * *

Даже когда Снейп ужинал в Большом зале (по крайней мере, Гарри надеялся, что зельевар именно ужинает, а не просто забывает про еду), он почти сразу после этого возвращался в подземелья и методично проверял у Гарри и Драко домашние задания. Чаще всего Рон приходил до того, как они закончат. Он молча усаживался за стол, доставал длинный свиток пергамента и, вооружившись оставленным для него пером, принимался за дело. Несколько дней спустя он уже не швырял свои вещи и не зыркал. Просто сидел и писал.

Сидел и писал.

И писал, и писал, и писал, и писал...

Одно и то же предложение, снова и снова, пока Гарри не начал бесить сам звук его пера, царапающего по пергаменту. Он был не в силах представить ощущения самого Рона.

Время от времени Гарри косился на него, пытаясь краем глаза углядеть номер. Две тысячи шестьдесят один... потом, несколько дней спустя, четыре тысячи пятьсот три...

Он, конечно, пытался поговорить на эту тему со Снейпом. И не один раз. Зельевар не сердился на эти попытки вмешаться и даже отвечал более или менее снисходительно (насколько умел) — но не уступал. Ни на йоту. Гарри не удалось даже уломать его уменьшить число строк до девяти с половиной тысяч.

Бедняга Рон... он наверняка уже должен был усвоить урок. И больше не станет оскорблять Снейпа... по крайней мере, таким образом. Правда, они с Гарри так и не помирились. Рон по-прежнему на него ни разу не взглянул.

Правда, зыркать и бормотать гадости себе под нос тоже перестал.

Гарри не знал, впрочем, что было тому причиной — строчки или его друзья-гриффиндорцы. Они навещали его часто, обычно в свободное время между окончанием уроков и ужином. И почти без исключений всякий раз кто-нибудь да рассказывал, что «обрабатывает» Рона. Чаще всего это была Джинни, иногда — Невилл или Шеймус. А иногда даже Гермиона.

Как бы Гарри ни ценил такую поддержку, он, пожалуй, предпочел бы, чтобы они оставили Рона в покое. Чего стоит дружба, если друг сам не понимает, что ее надо беречь?

Гермиона приходила минимум дважды или трижды в неделю, порой с кем-то еще, но гораздо чаще без. Первый раз после окончания каникул она пришла одна. Гарри скоро выяснил почему: она явилась поговорить про его благодарственное письмо. Собственно говоря, она намекнула, что Гарри, вероятно, пошутил, будто уже читал эту книгу, но быстро умолкла, когда Гарри принес экземпляр Снейпа, который так и не успел ему вернуть, и положил рядом с ее подарком.

Вскоре после этого беседа приняла и вовсе странный оборот.

— Я думаю, Гарри застрял в фазе отрицания, — заявил Драко Гермионе. — Касательно его магии. Он не хочет сражаться с Темным Лордом и таким образом реализует это нежелание. Что ты по этому поводу думаешь?

У Гермионы отвисла челюсть в буквальном смысле слова. Выглядело это не очень красиво, подумал Гарри, хотя ее трудно было винить — заявление шокировало безмерно. Одно дело, когда Драко вспоминал о своих безупречных манерах и вел себя с гостями подчеркнуто вежливо. Это он уже проделывал, и притом не один раз. Но признавать интеллект Гермионы и интересоваться ее мнением... Драко так не поступал никогда.

— Возможно... его силы дремлют по... физиологической причине, — нашла силы ответить Гермиона. — В конце концов, Гарри... э-э...

Угадав причину сомнения в ее глазах, Гарри вставил:

— Все в порядке. Драко знает про операцию и костный мозг.

Она бросила на него взгляд, словно говоривший: «Разумно ли это?»

— Драко на моей стороне, — объяснил Гарри, хотя и не ждал, что Гермиона поверит ему на слово.

Гермиона наградила его очередным взглядом, полным сомнения, но на сей раз не могла сдержать ни беспокойства, ни возмущения:

— Он Малфой!

— Да, а твои родители магглы, ведь так? — протянул Драко. Гарри напрягся, ожидая, что тот сейчас ляпнет какую-нибудь невыносимую язвительную гадость... только Драко и не думал усмехаться. Значит, нет. — Однако ты ведьма.

— И что с того? — холодно вопросила Гермиона.

— То, кто я есть, не зависит от того, кто мой отец.

Гермиона с высокомерным видом положила ногу на ногу и откинулась на спинку дивана.

— Думаю, мы уже лет пять прекрасно знаем, кто ты есть. Или не ты все это время называл меня грязнокровкой?

На лице Драко отразилась крайняя степень раздражения. Вероятно, причина была проста: невзирая на понимание, что подобные его комментарии подкрепляли и без того сильные подозрения в его адрес, он попросту не желал извиняться. Особенно перед магглорожденной.