Семен Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 2. Фантастические поэмы и сказки

— Как был Иванушка сер да убог,
перстень упал,
укатился клубок…

— Перо жар-птицыно…
Що ж це таке?
Да только, вот только держал в руке!

Что пень — то Иван, попутал их леший,
что камень — Иван, и всех не обчесть, —
руками махнут да затылки почешут,
и нету сияющих сказок-волшебств.

Дерут чубы:
— Да вот те раз,
да был же, был
кошелек-самотряс!
Вырвал Кощей
прямо из рук
ковер-самолет,
топор-саморуб!

— Как мне стать
на людей похожим?
Где найти
заговоры-слова?
Скинуть, сбросить
лягушечью кожу —
ква-ква…

Чинит невод на камне сыром старичина:
— У старухи разбилось корыто,
вот и жду у синего моря,
может, выплеснет море рыбку —
не простую, а золотую…

Льют ручьи по берегу с горя.
Замарашка у самого моря,
глядит —
гора Хрустальная
на океан поставлена.

Ей шумные брызги и бури охрана.
До солнечных граней
доплыть не посметь,
ларец на горе четырестогранный,
и в этом ларце — Кощеева смерть.

Как до ларчика мост перебросить?
Подбегает к Иванушкам,
просит:

— Подсобите, Иванушки, ларчик добыть,
подсобите
Кощея в волне утопить!

В седой океан, в крутую пучину
первый Иван вошел для почину.

По спинам Иванов — по мосту хрустя —
пошла через волны, взошла на Хрусталь.

Ступила на берег — ключом от скворца
распахивает двери ларца.

Закован в цепь
большой ларец,
в большом ларце
другой ларец.
В другом ларце
ларец-дворец,
царям дворец
ларцам ларец!
Церквей ларцы,
ларцы в ларцах,
один в другом —
сверкать, мерцать!
Конец ларцам,
в конце ларцов
Кощеев смертный час — яйцо.

Золушку тронула дрожь,
разломила яйцо — грош.

Держит медный кружок ноготками —
тот грош,
посередке орел начеканен,
тот грош…

Был орел на гроше — гербовые крыла,
две змеиных главы, держит землю рука…

Размахнулась и бросила в море орла,
закачалась гора, понеслись облака.

Моря разливаются,
гора расплывается,
алмазными гранями
передвигается,
замки раскрываются,
стена выдвигается,
и надвое делится,
и перекрывается.
Качается Золушка,
мачтой качается
— Что это делается?
Как называется?..

Стоит на глянце, как на воде,
вверху стеклянное решето,
стоит — сама не знаю где,
вокруг — сама не знаю что!

Что за ширь? что за гуд?
что за мир? что за люд?

Один — пилит,
другой — сталь пробивает навылет,
сверлит —
серебристая пена бурлит.

Камень искристый
черпают руки чудес…

— Дяденька,
что здесь?

Отвечает дядя:
— Здрасте!
Я работ чудесных мастер.
Ну-ка, дверцу приоткрой,
вот какое чудо —
ящик с пеньем и игрой, —
гусли-самогуды.

А другой
управляет железною птичьей рукой.

Крылья ладит,
сияньем заиндевелые,
мастерит и поет.

— Ты что делаешь?
— Сказку делаю —
ковер-самолет!

Перед Золушкой — Золушек ряд,
ткань пшеничная тихо струится,
золотистые нити
в пальцах струят:

— Ты кто, сестрица?

Отвечает ей сестрица:
— Шить и ткать я мастерица.

Вот моток летит к мотку,
пальцы нитку схватят!
Я тку, тку, тку
самобранку-скатерть.

Золушка жила одна —
сколько милых подружек берут ее за руки!
Золушка была бедна,
к воротам распростертым полетели подарки!
Корка на воде горька,
стали Зойку румянцем одаривать яблони!
Мачеха была карга,
возвращаются сказки, Кощеем награбленные!

Как махнула подруга синей хусткой широкой
да как крикнула в поле, расступился народ:

— К Золушке, сказки,
сказкам дорогу,
сказки, идите,
сказки, вперед!

Со столбов загудели самогудные трубы,
сапоги-самоходы,
топоры-саморубы,
самокатки-салазки,
самоплеска-весло,
все, что снилось,
мерещилось,
виделось,
чудилось,
что мечталось,
казалось,
хотелось,
что ребятам на сон набаюкивалось,
что весной под Егорья дедами рассказывалось,
что слепцами на старых бандурах названивалось,
по мостам к Замарашке пошло.