Юна - ВЫСМАТРИВАТЕЛЬ file

Потом мы стояли там, словно помолвленные, только что прошептавшие друг другу, с горящими телами, и под ногами у меня была вечность, и над головой витало пело, я всё время ощущал его, и мне не хотелось, чтобы это ощущение заканчивалось. Мы стояли там, и вскоре она нашла мою пуговицу, мою духовную пуговицу, и расстегнула её… Я бы не поверил, что это возможно, если бы она не сделала это прямо на моих глазах – она расстегнула мою духовную пуговицу, но я не замёрз, потому что она обняла меня.

...Мы ушли оттуда через несколько часов, с этого кладбища вопросов, некоторые из которых действительно были мёртвыми, но другие стояли лохматые, сами на себя отвечающие, их тоже было немало. Мы уходили оттуда, и перед нами лежал целый мир, и мы замахивались вопросами, делали руки крючками и брали этим жестом – друг друга и всё, что нас интересовало, цепляли из самого мира, но не давали себе проваливаться в это безграничное всемирие и удерживали себя от ответа, из которого не смогли бы выбраться. И я подумал, что теперь она точно сможет думать из самой себя: ведь у неё появилось столько воспоминаний, собственная память… Я действовал так, пытаясь её спасти, но я не мог вообразить, к чему это в итоге приведёт.

…И потом я сидел у неё в гостях, во дворике, куда их выводили на прогулку после обеда. Воздух был какой-то святой, можно было вдыхать и оставлять его внутри – он совершенно не портился. Она была смирная, глаза опущены, руки заплетены. Мы пили чай из больших пластмассовых кружек и всё время молчали, а потом она увидела что-то там, внизу, оживилась и сказала: видишь, это чайный зверёк, он остаётся на дне чашки, когда жидкость заканчивается. Я пытался поддержать разговор, я шутил, какие-то шутки, но ей было невесело, она сидела рядом и била в меня своим одноместным сердцем – я был везде в ней, рос из каждой клетки её тела, из каждой мысли…

Это был я. Тот зародыш – это был я сам, она вырастила меня у себя внутри, она заполнилась мной, и я лишил её шанса когда-нибудь найти саму себя. Ибога осталась человеком, которого думают, вот только раньше её думали другие люди, а теперь – я один; и когда я опомнился, мы были уже поглощены друг другом, как обоюдохищные, съедали друг друга – так можно было подумать, но съедал только я, она даже не противилась…

Вскоре внешние события подошли. Ибога потеряла место: она не могла больше сидеть там, она срывалась и говорила на людей моими словами, то, что я в неё вложил, она выкидывала на них, и некоторые были невиновны, но она не умела различить. Так что её уволили, и квартиру тоже пришлось отдать, но она ходила совершенно счастливая – она жила из меня. И постепенно это становилось всё сложнее: я не мог жить из двух точек сразу.

И тогда я начал думать о том, чтобы лишить себя сознания, чтобы быть похожим на неё, чтобы мы стали на равных, и это был хороший план, но я не знал, как мы найдём друг друга потом, если я это сделаю, возможно, по инстинктам, но как же я буду защищать свой боевой смысл без действующего сознания?.. Надо было на что-то решиться, и я привёл её в каузомерное, дал ей защитное имя – ибога. Она рассказала им о том, что читает по деревьям, про особую красоту, и они приняли её. Первое время всё было хорошо, но потом ибога начала искать деревья в каузомерном и стала попадать в города. Она чувствовала себя настолько живой мыслями обо мне, что ей всё время хотелось проверять, и её еле спасали после этих проверок, а однажды потом поместили вот в этот домик, где чайные зверьки на дне и воздух как святой… Теперь я хожу к ней в обед, и мы сидим на скамейке, как раны открытые болеющие, и я не знаю, как ей помочь залечить.

Дариус выдохнул семь или девять выдохов одновременно и вышел из своего рассказа. Настроил глаза – там рядом сидел Гюн со странным выражением лица.

– Ты только что рассказал про любовь.

*******

Вы дождётесь – дождь, выведение облака в мензурке или световой ливень – чего вы хотите? Вложите уверенность во взгляд. Кто ещё подкинет вам качественную реальность, кроме вас самих?!

Вопрос оставался подвешенным, но тема ответа понемногу приоткрывалась: высматривание . Это был удивительный процесс. Из глаз смотрящего тянулись узкие пучки биорадиационных излучений мозга, и когда они достигали «объекта назначения», то как бы привносили в него некое намерение, и объект становился подвижным. В растянутом виде это называлось «верой».

Было время, когда люди не знали, как верить, их собирали большими партиями и показывали: так, вот вы берёте этот объект и начинаете как бы выдавливать его по отношению к вашему настоящему – сначала были предметные образцы, потом появились образцы человеческих жизней и спекуляции на состоянии веры, которое вызывали и как-то использовали, массово вызывали: вот есть такой-то человек, поверьте в него сейчас, и завтра вы получите блага, но может, не завтра, может, это образное выражение, относится к последующей жизни… однако блага гарантированы! стоит вам только поверить, подходите, верьте же, ну…