Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

Вообще, Гюльнуз и не скрывала радости. Так же радовался и Алныз, и даже вечно угрюмый здоровяк Кызгырлы – последний был приставлен к девушке на правах «верного человека», чем очень гордился.

Что же касается хозяйского мальчика для любви Алныза – то тот, похоже, вышел из доверия, и лишь вмешательство Гюльнуз спасло его от наказания.

– Они меня вынудили, – улучив момент, поспешил оправдаться Алныз. – Проверили мешок, увидали лепешки, мясо… Били… Ну, я и рассказал все… Но я не желал вам зла! Клянусь!

– А, ну тебя, – лениво отмахнулся Владос, а Лешка даже подмигнул парню, в конце концов тот когда‑то проявил к нему участие, там, в яме. И, наверное, не его вина, что…

– Город, по левому борту город! – вдруг встрепенулся Лешка. – Кафа!

– Нет, это еще не Кафа, успокойся, – грек покачал головой. – Кафа будет позже. Это Солдайя, Сурож.

– Сурож? – пялясь на каменную крепость, задумчиво повторил юноша. – Так вот он какой, Сурож.

Город напоминал стайку маленьких белых домиков, спускающихся с гор к морю. Зубчатые стены, грозные башни, уютная гавань с торчащими мачтами кораблей и рыбачьих лодок, кое‑где – явные следы недавних разрушений и пожарищ. И море. И горы, и золотые полоски песчаных пляжей.

– Так, говоришь, скоро приедем? – Лешка обернулся к приятелю. – Пора что‑нибудь думать.

– Давно пора, – усмехнулся тот. – Вообще, зря мы прогнали Алныза, он бы мог кое‑что прояснить.

– А я его и не прогонял, – вполне справедливо заметил Лешка. – Это все ты. Давай, зови теперь… Поболтаем.

Как правильно рассудили приятели, Алнызу, по идее, должно было быть хорошо известно о том, что знает его хозяин о синьоре Гвидо Сильвестри, почтеннейшем негоцианте из Кафы. Никаких подробных сведений, как тут же выяснилось, у Ичибея, по сути, не было – что касалось лишь личной жизни купца, а не его прибылей, уж о них‑то скряга был осведомлен досконально. Насчет же всего прочего знал лишь одно: синьор Сильвестри бездетный вдовец, не имеющий ни близких, ни дальних родственников, проживает в собственном богатом доме, в окружении преданных слуг. О Гюльнуз знает… Но вот женится на ней… нет, здесь еще, пожалуй, все было писано вилами по воде.

– Так надобно ускорить процесс! – тут же высказался Лешка. – Невеста не против, как говорится, осталось уговорить жениха.

– А вот это, пожалуй, будет трудновато, – Владос вздохнул. – Видишь ли, синьор Сильвестри всегда отличался большой подозрительностью.

– Надо что‑то делать с Ичибеем, – оглянувшись по сторонам, заметил Лешка. – Одних он нас в город не выпустит, да и вообще…

– …скорее всего, пришибет где‑нибудь, после того, как…

– Да… Не сам, так его люди. Тот же Кызгырлы.

– Значит, думать надо.

– Конечно – думать.

Через некоторое время за скалистым мысом показалась лазурная, изогнутая пологой подковой бухта, вокруг которой расположились каменные дома, стены и грозные башни. Тут и там виднелись шпили католических храмов, в бухте было полно кораблей, а над широким заливом повисло голубое, с палеными оттенками небо. Кафа!

Хитрый скряга Ичибей Калы дал парням всего лишь три дня, за которые новоявленные сваты и должны были устроить дело с женитьбой. Перед самым заходом в бухту Кафы, приятели нарочно поскандалили, даже демонстративно подрались – это чтоб у Ичибея не возникло нехорошей идеи оставить кого‑нибудь из них на фелюке в качестве заложника. Наверное, тот так и собирался поступить, но, поразмыслив и посмотрев на побитые физиономии беглецов, брезгливо махнул рукой.

– Идите оба! Но, помните, мои люди будут приглядывать за вами и при малейшем подозрении убьют.

Лешка пожал плечами. Мог бы и не говорить, и так догадались, что не просто погулять выпускают. Ну, естественно, под строгим контролем, странно было бы, если б по‑другому.

Город не знали ни тот, ни другой. Владос, правда, как‑то раз бывал здесь, еще будучи ответственным за груз на скафе богатого константинопольского купца, но, кроме портовых таверн, ничего не видел. Туда для начала и отправились, в таверны. Шли, крутили по сторонам головами – больно уж интересно было. Каменные двух– и трехэтажные здания, улочки, мощенные круглым булыжником, массивные и вместе с тем, рвущиеся к небу храмы. Позади шел Кызгырлы и плевался – уж больно ему, мусульманину, не нравились питейные заведения, во множестве располагавшиеся по обеим сторонам улицы. Наверное, от этой назойливой опеки можно было бы убежать – что, подумав, и предложил Лешка – вызвав лишь скептическую ухмылку Владоса.