Андрей Посняков: Стальная империя

Всю юность я провёл,

О странствиях тоскуя,

На жизнь домашнюю

С презрением смотрел.

И вот – гоню коня,

Лечу сквозь мглу ночную…

Казалось, всадники взялись из ниоткуда. Вот только что на склоне холма никого не было, и вдруг… Трое… Нет, пятеро! Нет, уже восемь… Десятка два! Выбравшись из теснины, они пустили коней намётом, закричали, заулюлюкали, потрясая над головами короткими копьями, так что у медленно продвигавшихся по неширокой дороге караванщиков не осталось больше никаких сомнений в их намерениях.

Прятавшийся в дубовой рощице Баурджин-нойон усмехнулся, положив руку на эфес сабли. Это был тяжёлый клинок, в умелых руках суливший врагу верную смерть. Ничего лишнего – никаких украшений, простые ножны, обтянутые чёрной замшей. Оружие небогатого путешественника, воина или торговца.

– Хэй, хэй, го! – подгоняя коней, на всём скаку орали разбойники.

Видно было, как караванщики, не надеясь уйти, спешились и укрылись за повозками. Знатные повозки – двухосные, резные, а одна – с красным балдахином, украшенным золотистыми шёлковыми кистями. И сидел там… ага! Чёртов пузан! Испугался? Ну-ка, ну-ка, выбрось-ка из повозки своё толстое тело, господин шэньши, пройдись-ка пешочком, а может – кто знает? – ещё и пробежаться придётся, разбойников-то побольше, чем воинов охраны. Да и не очень-то храбро ведут себя эти воины – видать, шэньши оказался скупцом, набрал всякий сброд. Либо не такой уж он и был крупной шишкой, чтобы держать в охранниках кого-то получше.

– Ну, ну, ленивцы, – сквозь зубы прошептал Баурджин. – Берите же луки, стрелы… Эх, вы! Ну, куда же?!

Эти реплики его относились к охранникам, часть которых при виде быстро приближавшихся разбойников предпочла позорно бежать. А за ними… Впрочем, нет – перед ними, подобрав полы дорогого халата, нёсся и чиновник-шэньши. А ведь хорошо бегает, несмотря на то, что толстый! Ишь как чешет – только пыль поднимается из-под ног. Вообще, зря по дороге бежит… Ага, вот свернул. Ну, пожалуй, пора!

Подозвав коня – низкорослую монгольскую лошадёнку, неприхотливую, послушную и выносливую, – Баурджин птицей взлетел в седло и помчался в обход, наперерез беглецам, точнее сказать – беглецу. Кроме шэньши, князя сейчас никто больше не интересовал.

Больно хлестнули по лицу ветки. Пригнуться. Придержать на склоне коня. Снова пустить вскачь. Ага, вот она – узкая тропка, к ней-то сейчас и улепётывает господин шэньши. И разбойники за ним что-то не гонятся. Почему?

Увидев затаившихся на тропинке людей, Баурджин осадил коня, выхватывая из ножен саблю. Не хотел ведь её брать! А вот, пригодилась. Теперь понятно, почему беглецов никто не преследовал, – их ждали впереди!

Заслышав стук копыт, сидевшая в засаде троица мигом обернулась. Плоские скуластые лица с узенькими щёлочками-глазами, в руках – короткие копья-клевцы, нечто вроде алебарды с крюком, любимое вооружение китайских воинов, ну и местного разбойного люда тоже. Удобная вещь вообще-то… Только не против сабли!

Взвив на дыбы коня, Баурджин ударил с оттяжкой, поразил того разбойника, что попытался ткнуть его в грудь остриём алебарды, и, тут же пригнувшись, уклонился от ударов остальных. А они неплохо действуют, совсем неплохо!

Только подумав это, нойон вдруг ощутил, как конь под ним с жалобным ржанием заваливается на бок – вражины подрезали сухожилия. Выпрыгнув из седла, Баурджин отмахнулся саблей от клевцов, выбрал позицию – у поворота, недалеко от густых зарослей можжевельника, откуда, по всем расчётам, вот-вот должен был появиться беглец…

Ввухх!!!

Один из бандитов с силой метнул клевец, и, будь на месте Баурджина кто-то другой… Однако молодой человек лишь весело повёл плечами, легко уклонясь от пущенного оружия, и, не мешкая, перешёл в нападение, не давая противникам наброситься на него с двух сторон.

Оп! Лихой выпад! Лихой…

Князь уклонился и с силой ударил по древку клевца саблей, отбивая оружие врага в сторону. Сам чуть сместился влево. В руке второго врага что-то блеснуло… Нож! Стальное лезвие со свистом пронзило воздух.

Взмах клинка. Звон. Нож отлетел в заросли.

Снова выпад!

Ах ты, вражина! Эх, не дотянуться… Отскочил… А в это время… Опять летящий в воздухе нож! Да сколько у него этих ножей? Прямо цирк какой-то. Цирк, который может плохо кончиться. Пора, пора вас прижимать, братцы! К тому же и время уже, кажется, на исходе…