Андрей Посняков - Царьград. Гексалогия

Глаза неприятеля удивленно выпучились, рот приоткрылся, и с последним вздохом из него хлынула вязкая черная кровь.

Поспешно бросив копье с наколотым на него турком, юноша упал на колени и отполз в кусты – его неудержимо мутило, рвало, – а перед глазами все стояли выпученные глаза янычара…

А затем кто‑то что‑то громко скомандовал.

Турки как‑то быстро собрались и свалили, так быстро, что блюющий в кустах Лешка ничего толком не понял и только уже потом, услыхав громкий клич ромейской тяжелой конницы, сообразил, что к чему! Наши! Господи, неужели все?! И тут же вновь со всем омерзением ощутил снова нахлынувший спазм, увидев рядом с собой отрубленную голову Фирса! Турки, видать, не успели прихватить ее с собой в качестве трофея, а может быть, просто не нашли – слишком уж далеко она отлетела, слишком силен был удар. Между тем конники подъехали ближе:

– Эй, есть кто живой?

Лешка вдруг устыдился показываться своим в таком виде – весь в блевотине и крови. Наоборот, пополз к оврагу, к ручью – умыться, прийти в себя, а уж потом… А то потом не отмоешься от насмешек.

– Здорово их накрыли, – негромко – но юноше было хорошо слышно – произнес командир.

– Знали! – отозвался другой голос, уверенный, насмешливый, наглый. – Все знали – и про вылазку, и про засаду.

– Ты хочешь сказать, Кириак, что…

– Что в гарнизоне предатель, мой командир! И я тебе уже говорил – кто!

– Лекса? Не слишком ли он юн для предательства?

Что? Лешка затаил дыхание! Так значит… Так значит они…

– Он никакой не Лекса, а Али, – заявил наглый. – Турок! Янычар! Посмотри, командир, ведь здесь, среди убитых и раненых его что‑то не видно. Сделал свое черное дело – и ушел к своим.

– Подлый пес! Жаль, я не верил тебе, Кириак…

– Клянусь, я лично выслежу и убью предателя… если он еще жив.

– Да жив. Здесь‑то его нет! Бежал, тварь такая!

Лешка затаился на дне оврага, среди колючих кустов. Сердце его ныло от недоумения и обиды. За что они его так? За что?

Воины уехали, и кони ржали вдалеке, а Лешка сидел у ручья, низко повесив голову. Куда теперь идти? Что делать? Ясно, что в крепость возвращаться нельзя – командир крут на расправу. Сначала отрубят голову, а уж потом будут выяснять – виноват ли? Если вообще будут. Жаль, жаль, что погиб Фирс, он бы заступился, он бы…

Если нельзя к своим, то куда тогда? К туркам? Еще хуже – это и впрямь будет предательством. Значит, нужно искать другой выход, другой… Как в случае с точками‑кружками – выйти за пределы рисунка. Не к своим, и не к туркам… а на побережье! В селение, к рыбакам!

А примут его рыбаки? Рыбаки‑то не примут, а вот местные башибузуки, сиречь – бандюки… Надо только их побыстрее найти… Хотя, а чего их искать? Зайти в любую деревню. Башибузуки – только по ночам бандюки, днем они очень даже мирные граждане – крестьяне, рыбаки, ремесленники.

Убедившись, что поблизости нет ни своих, ни чужих, Лешка выбрался из оврага и быстро зашагал в сторону моря. Куда идти – знал, ездил пару раз с Фирсом за местным вином. Дорога была свободной, турки дислоцировались совсем в другой стороне, но тем не менее юноша пару раз прятался в колючих кустах, завидев вдалеке всадников… Слава богу, обошлось – до деревни парень добрался безо всяких приключений и сразу же заглянул в местную корчму – Фирс как‑то вскользь говорил, что кабатчик – явный бандит.

Он и в самом деле походил на бандита – здоровенный бугай с покатыми, словно коромысло, плечами и буйной рыжей бородищей. Увидев Лешку, ухмыльнулся в усы:

– Вина, молодой господин?

– Вино будем после пить, – негромко возразил парень. – Есть одно дело.

– Что за дело?

– Не нужно ли вам оружие? Сабли, мечи, кольчуги?

– Ты можешь продать? – оглянувшись, заинтересовался кабатчик.

– Я могу показать, где взять. Только пусть твои люди собираются побыстрее – иначе оружие подберут другие.

– А с чего ты взял, что я…

– Как хочешь, – Лешка пожал плечами и направился к выходу. – Я предложил – ты отказался. Пойду, поищу других.

– Мы не башибузуки!

– Так я же говорю, поищу…

Лешка подошел уже к самой двери, чуть замедлил шаг… Неужели – зря?

– Эй, парень!

Не зря!

– Постой!

Лешка вовсе не собирался прибиваться к башибузукам просто так, от нечего делать. Выйти «за границы рисунка» он надеялся как можно дальше, так далеко, что, пожалуй, можно было б дотянуться и до русских земель. Да‑да, вот именно! И ведь дотянулся‑таки!

Естественно, поначалу башибузуки ему не доверяли, присматривали, никуда одного не отпускали, а не убивали лишь потому, что у них был на счету каждый боец. Юноша приспосабливался, рисковал, ходил – а куда деваться? – в набеги. В основном на турецкие обозы, конечно, но люди старины Харчаллы – так звали кабатчика – не брезговали и крестьянскими возами, под вечер возвращавшимися с рынка. Правда, своих, христиан, старались не убивать, и Лешка был этому крайне рад. Все ж не хотелось превращаться в совсем уж отмороженного беспределыцика. К тому ж объявилась одна девчонка – племянница Харчаллы Алия. Юная, довольно смазливенькая, но не в Лешкином вкусе – слишком уж тощая – совсем не красавица по местным меркам. Юноша, конечно, поначалу терзался совестью, но потом для себя решил, что для возвращения домой все средства хороши. Тем более, завести шашни с девчонкой – это ведь не кого‑нибудь убить! Совсем другое дело, очень даже приятное с обеих сторон!