Олесь Донченко - Школа над морем

Да! Наконец-то ему представился случай стать настоящим героем! Правда, это еще не плаванье среди полярных льдов и не открытие в Арктике неведомых земель. Нет, старый Кажан ­ это не Арктика! Но открыть его тайну - разве это не замечательно? Ого! Пусть кто-нибудь из школьников попробует сделать это! Хотел бы он посмотреть, что бы вышло тут у Сашка Чайки! Или у Галины Кукобы. Да нет, куда им там!

Но разве так уж необходимо отдавать это письмо Василию Васильевичу? Разве нет ножика у самого Олега, чтобы разрезать конверт и прочитать письмо? Да разве нельзя для этого обойтись и без всяких инструментов, орудуя одними только пальцами?

Дрожа от холода и волнения, Олег садится на большой круглый камень. Брызги прибоя щедро кропят мальчика, а белая пена бурунов кажется в темноте толпою рассвирепевших чудовищ. Олег колеблется: Он сам не знает, на что ему решиться сейчас.

Итти домой? Нет, страшно! Кажан, верно, и сейчас еще сидит на крыльце, поджидая его возвращения. Пойти к директору? Неудобно, да, пожалуй и не стоит!

Мальчик продолжает сидеть на камне, вздрагивая от холода. Гнетущая темнота обступает его со всех сторон. Он сидит в этой темноте, и понемногу новые мысли приходят ему в голову. И вот он – не школьник, не ученик шестого класса, нет, он – полярный путешественник, захваченный пургою среди ледяных просторов. На тысячи километров – никого! И только бескрайная снежная пустыня, и он один, затерянный в этом мертвом пространстве. С каждой минутой слабеют последние силы. Они догорают, как спичка, тают, как воск. Вот близко-близко, рядом, за соседним камнем – горячее дыханье. Это белый медведь почуял свою жертву. Ещё минута, еще секунда, и медведь надвигается все ближе и ближе. И вот он. поднимается во весь рост и падает прямо на Олега.

Олег чувствует, как ледяные струйки бегут у него по спине. Шторм с каждой минутой делается все сильнее и сильнее, оставаться на берегу дольше невозможно. Мальчик встает. Вот и дорожка. Олег поднимается в город и выходит на Главную улицу. Хорошо, но куда же итти дальше?

Мальчик останавливается: Он чувствует внезапно, как кровь приливает к его щекам, как горят кончики его ушей. Подумать только, Что сказали бы товарищи, если бы узнали, как он блуждал по ночным улицам, боясь встречи с Кажаном!

Какой позор! Полярному капитану – и бояться Кажана! А почему его нужно бояться? Что он может сделать Олегу? Может, он вовсе и не ищет его, а просто случайно присел отдохнуть на крылечке перед домом?

И Олег решительно поворачивает домой. Если Кажан и сейчас еще сидит у дверей, Олег подойдет прямо к нему и сурово и твердо спросит у него, что ему здесь надо. Там, во всяком случае, всегда можно будет крикнуть, позвать на помощь, и отец с матерью сейчас же выбегут на выручку.

Мысленно Олег теперь уже совсем расхрабрился, и только сердце как будто и не слышало его рассуждений – оно крепко и часто колотилось у него в груди.

Окольными дорожками Олег пробирался к дому. Он не шел, он крался на цыпочках. Но вот дом. Вот пустое крыльцо. На ступеньках нет никого. Кажан ушел. И Олег наконец вздохнул с облегчением. Так тихо и тепло показалось мальчику дома, в знакомых комнатах! Даже школьные книжки, даже тетради – и те показались ему такими дорогими и милыми! И даже задачник! Какая, оказывается, это чудесная книжка!

Мать немного поворчала за опоздание, но сын словом не обмолвился о своем приключении. Таинственное письмо заманчиво шелестело в кармане. Отец раскрашивал перед печкой деревянную рыбу, полуметровую щуку «паламиду», усердно выводя на ее боках какие-то серо-зеленые узоры. Эта рыба должна была пугать в воде робкую скумбрию, пугать и загонять ее в сети.

В комнате было тихо, только в трубе гудел ветер да, жалобно позвякивая, дребезжали железные заслонки.

- Ух, как завывает! - оторвавшись от работы, прислушался отец. - Кимбур как с цепи сорвался, а тут еще навстречу молдаванка. Все смешалось, ничего не разберешь!

Башмачный – староста рыбацкой артели. Он черноус, высок и суров на вид.

- Сынок, а ты не видел сегодня Кажана? – вдруг спрашивает он.

Олег от неожиданности роняет книгу и пытливо смотрит на отца. Неужели ему что-нибудь известно?

- Ви... Видел...

- Видел? Мне говорили сегодня, будто он в город ходил. В такую погоду и молодому итти нелегко.

Нет, отец ничего не знает! Это он просто так спросил, из любопытства. И Кажан присел у них на крыльце отдохнуть тоже просто так. Устал, должно быть. Олег сам слышал, как тяжело он вздыхал и охал. Даже стонал как будто, или, может, это он так горевал из-за письма?