Unknown - ХЕЛЕН СИНГЕР КАПЛАН

воспитателем слепоглухонемого такие же огромные по объему задачи, что стоят и

перед воспитателем нормального ребенка, едва ли кто взялся бы не только провести

это с меньшим трудом, но и вообще осуществить. Из кого легче выработать

определенную социальную единицу рабочего, приказчика, журналиста - из

нормального или слепоглухонемого? На этот вопрос едва ли можно дать больше чем

один ответ. У слепоглухонемого с чре звычайной легкостью устанавливается

возможность остального общения, как говорит Протопопов, но только в минимальных

размерах.

Клуб глухонемых и интернат слепоглухонемых никогда не сделается центром

общественной жизни. Или пусть сперва докажут, что сле поглухонемого легче

научить читать газету и вступать в социальное общение, чем нормального. Такие

выводы непременно возникнут, если мы будем рассматривать только механику

воспитания без учета линии развития самого ребенка и его перспективы.

Работа сверхкомпенсации определяется двумя моментами: диапазоном, размером

неприспособленности ребенка, углом расхождения его поведения и предъявляемых к

его воспитанию социальных требований, с одной стороны, и компенсаторным фондом,

богатством и разн ообразием функций -с другой. Этот фонд у слепоглухонемого

чрезвычайно беден; его неприспособленность очень велика. Поэтому не легче, но

неизмеримо труднее воспитание слепоглухонемого, чем нормального, если оно хочет

дать те же результаты. Но что остае тся и имеет решающее значение как итог всех

этих разграничении для воспитания, так это возможность социальной полноценности

и сверхценности для детей, обладающих дефектами. Это достигается чрезвычайно

редко, но сама возможность такой счастливой сверхк омпенсации указывает, как

маяк, путь нашему воспитанию.

Думать, что всякий дефект непременно будет счастливо компенсирован, так же

наивно, как думать, что всякая болезнь непременно кончается выздоровлением. Нам

нужны прежде всего трезвость взгляда и реализм оценки; мы знаем, что задачи

сверхкомпенсации так их дефектов, как слепота и глухота, огромны, а

компенсаторный фонд беден и скуден; путь развития чрезмерно труден, но тем

важнее знать верное направление. На деле это учитывает и Соколянский, и этому он

обязан большими успехами своей системы. Для его метода не так важен его

теоретический парадокс, как его великолепная практическая условная установка в

воспитании. При его методе, говорит он, не только мимика становится совершенно

бесцельной, но сами дети не употребляют ее и по собственной инициативе.

Напротив, устная речь становится для них непреодолимой физиологической

потребностью (в кн.: УкраiньскIi вiсник рефлексологii 1926). Вот чем не может

похвастаться ни одна методика в мире и вот где ключ к воспитанию глухонемых.

Если устная речь становится потребностью и вытесняет у детей мимику, то значит

обучение направле но по линии естественной сверхкомпенсации глухоты; оно

направлено по линии детских интересов, а не против них.

Традиционное воспитание устной речи, как стершееся зубчатое колесо, не

захватывало всего механизма естественных сил и импульсов ребенка, не приводило в

движение внутреннюю компенсаторную деятельность и вертелось вхолостую. Устная

речь, вбиваемая в уче ников с классической жесткостью, становилась для глухих

официальным языком; все силы техники уходили в мимику. Но задача воспитания

только и сводилась к тому, чтобы овладеть этими внутренними силами развития.

Если цепной метод Соколянского сделал это, значит, он на деле учитывает силы

сверхкомпенсации и овладевает ими. Достигнутые успехи не являются на первых

порах верным показателем пригодности метода: это вопрос техники и ее

совершенствования, наконец, вопрос практической удачи. Принципиальное зн ачение

имеет только одно: физиологическая потребность в речи. Если найден секрет

создать потребность, т. е. поставить цель, будет и сама речь.

Для тифлопедагогики такой же смысл и цену имеет установленное Петцельдом

положение: возможность знания для слепого есть возможность полного знания обо

всем, его понимание есть в основе возможность полного понимания всего (A.

Petzeld, 1925). Автор видит характерологическую особенность всей психологии

слепого и структуры его личности не только в необычной пространственной