Unknown - ХЕЛЕН СИНГЕР КАПЛАН

Что по природе интеллект умственно отсталого ребенка не стоит ниже интеллекта

шимпанзе и обнаруживает те существенные для интеллекта особенности, которыми

обладает человекоподобная обезьяна, об этом вряд ли может идти спор. Но прием

рассуждений, котор ый применяет Левин, совершенно лишает всякой ценности его

выводы. Какая цена, в самом деле, его заключению о том, что интеллектуальный акт

слабоумного ребенка по природе не отличается от интеллектуального акта

нормального ребенка, если при определении природы этого интеллектуального акта в

качестве единицы измерения, психологического эталона берется интеллектуальная

операция обезьяны? В сущности слова Левина означают не то, что он хотел сказать.

Он меньше всего показывает, что интеллект слабоумного ребенка по природе ничем

существенным не отличается от интеллекта нормального ребенка. Он только доказал,

что интеллект слабоумного ребенка по природе не отличается от интеллекта

шимпанзе. Если учесть, далее, что природа интеллектуального акта остаетс я для

Левина неизменной на протяжении развития ребенка, то станут понятными пустота и

бессодержательность уравнивания интеллекта слабоумного и нормального ребенка.

Сама постановка проблемы вне идеи развития, рассмотрение интеллекта как

метафизически н еизменной сущности, которая уже на первых ступенях развития

полностью содержит в себе всю характеризующую ее природу, уже неизбежно приводят

к этому уравниванию. Это становится особенно ясным, если проследить, как Левин

ставит проблему интеллекта и аф фекта. Обе проблемы оказываются у него не в

одинаковых условиях, хотя, как мы увидим ниже, и проблему аффекта он ставит

столь же антидиалектически и метафизически, как и проблему интеллекта, но все же

есть существенное различие между постановкой одной и другой проблемы.

В то время как Левин изучает аффект расчленение, различая особенности,

присущие материалу динамических систем, структуре этих систем, значению этих

систем, расчленяя далее эти отличительные особенности аффекта на более

конкретные и частные разновиднос ти, интеллект он берет суммарно, как единое,

однообразное, гомогенное нерасчлененное целое, как нечто преформированное, не

способное не только изменяться в развитии, но и не содержащее в себе никаких

внутренних расчленений, проистекающих из сложности построения и функционирования

интеллектуальной деятельности. При этом Левин упускает из виду и ту несомненную

зависимость, которая существует между интеллектуальным и аффективным процессами

и которая была открыта даже на самых элементарных формах инте ллекта,

наблюдаемых и изучаемых Келером у обезьян. Сам Келер неоднократно замечает

огромную подверженность интеллектуальной операции шимпанзе аффективной

тенденции. В зависимости интеллектуальной операции от актуального аффекта Келер

справедливо видит одну из существеннейших черт этой примитивной ступени в

развитии интеллекта.

К. Коффка, анализируя опыты Келера,- обращает также внимание на то, что

разумные действия обезьяны не могут быть названы волевыми действиями, но

остаются по динамической природе всецело в плоскости инстинктивного сознания.

Есть ли какой-нибудь смысл д ействие шимпанзе называть волевым действием? Коффка

показывает, что разумные действия шимпанзе находятся на противоположном полюсе

по отношению к волевым действиям. Очевидно, эти примитивные формы

интеллектуальной деятельности как-то иначе связаны с а ффектом и волей, чем

разумные действия человека. В частности, недооценка этой стороны дела и привела

Келера к ложному отождествлению действий шимпанзе с употреблением орудия

человеком. Очевидно, в ходе развития меняются и совершенствуются не только ин

теллектуальные функции, но и отношение интеллекта и аффекта.

В этом гвоздь всего вопроса. Мы к нему вернемся ниже. Сейчас мы хотели бы

показать, что Левин, рассматривая проблему аффекта в гораздо более расчлененном

и аналитическом виде, чем интеллекта, все же всецело сохраняет метафизический и

антидиалектический характер анализа и в этом вопросе. Аффективные процессы,

возникающие из истинных потребностей и неистинных потребностей и связанной с

ними побудительной динамической тенденции, рассматриваются Левином как нечто

изначальное и не зависящее от психичес кой жизни в целом. Он знает только