Бернард Корнуэлл - Языческий Лорд

- Что ты натворил, господин? - спросил он.

- Убил аббата.

- Значит, ты сделал его мучеником и святым, - весело произнес он, а потом повернулся в седле и посмотрел на толпу, которая прекратила движение, но по-прежнему выглядела угрожающей. - Наверное, ты решил, что они будут благодарны за очередного святого, да? Но они совсем не рады.

- Это произошло случайно, - заявил я.

- Эти случаи постоянно тебя находят, господин, - ухмыльнулся он. Это был мой друг Финан, командующий моими воинами в мое отсутствие, тот человек, который был послан на защиту Этельфлед.

Там была и сама Этельфлед, и злобное ворчание толпы утихло, когда она медленно подъехала и предстала перед людьми. Она сидела верхом на серой кобыле, одетая в белый плащ и с серебряным ободом на светлых волосах.

Она выглядела как королева, она и была дочерью короля, и в Мерсии ее любили. Епископ Вульфхед узнал ее и подъехал к ней, быстро и тихо что-то сказав, но она его проигнорировала. На меня она тоже не обратила внимания, повернулась к толпе и выпрямилась в седле.

Некоторое время она молчала. На серебре в ее волосах, на шее и тонких запястьях играли отражающиеся от горящих построек языки пламени. Я не видел ее лица, но очень хорошо его знал, знал эту ледяную суровость.

- Вы должны уйти, - заявила она как бы мимоходом.

Раздался ропот, и она повторила приказ громче.

- Вы уйдете! - она подождала, пока установится тишина. - Священники здесь и монахи там, они уведут вас.

Те из вас, кто пришел издалека и нуждается в пище и крове, найдут и то, и другое в Сиррекастре. А теперь идите! - она развернула лошадь, и епископ Вульфхед повернулся вслед за ней.

Я увидел, как он обратился к ней, а потом она подняла руку.

- Кто здесь отдает приказы, епископ, ты или я? - спросила она, и в этих словах звучал вызов.

Этельфлед не правила Мерсией. Господином Мерсии был ее муж, и если бы у него были яйца, то он мог бы объявить себя королем этой земли, но покорился Уэссексу.

Его выживание зависело от помощи западно-саксонских воинов, которые помогали ему лишь потому, что он взял Этельфлед в жены, а она была дочерью Альфреда, величайшего короля саксов, а также сестрой Эдуарда, ныне правящего Уэссексом.

Этельред ненавидел жену, но нуждался в ней, и ненавидел меня, потому что знал, что мы любовники, и епископ Вульфхед это тоже знал. В ответ на ее вызов он застыл, а потом бросил взгляд на меня, и я понял, что у него возникло искушение принять его и показать, что он хозяин этой мстительной толпы, но Этельфлед успокоила людей.

Здесь действительно правила она. Правила, потому что ее любили в Мерсии, и народ, что сжег мои владения, не хотел ее оскорбить. Епископу было все равно.

- Лорд Утред, - начал он, но был тут же прерван.

- Лорд Утред, - громко произнесла Этельфлед, так, чтобы ее расслышало как можно больше людей, - глупец.

Он нанес обиду Господу и человеку. Он объявлен изгоем! Но здесь не произойдет никакого кровопролития! Уже пролилось достаточно крови, хватит. А теперь уходите! - последние слова были адресованы епископу, но она взглянула на толпу и сделала жест, что все тоже должны уйти.

И они ушли. Конечно, присутствие воинов Этельфлед было достаточно убедительным, но таковой была также и ее уверенность и авторитет, перевесившие фанатизм священников и монахов, что поощряли толпу разрушить мои владения.

Они отправились прочь, оставив пожар освещать ночь. Остались только мои люди и те, кто присягнул Этельфлед, а она наконец повернулась ко мне и гневно на меня посмотрела.

- Глупец, - сказала она.

Я ничего не ответил. Просто сидел в седле, уставившись на огонь, а мое настроение было столь же унылым, как вересковые пустоши на севере. Внезапно я подумал о Беббанбурге, зажатом между диким северным морем и высокими голыми холмами.

- Аббат Уитред был достойным человеком, - сказала Этельфлед, - он заботился о бедных, кормил голодных и одевал нагих.

- Он напал на меня, - возразил я.

- А ты воин! Великий Утред! А он был монахом! - она перекрестилась. - Он выходец из Нортумбрии, твоей страны, датчане преследовали его там, но он сохранил веру! Он остался праведным, несмотря на презрение и ненависть язычников, и всё лишь для того, чтобы умереть от твоей руки!

- Я не хотел его убивать, - объяснил я.

- Но убил! И почему? Потому что твой сын стал священником?

- Он мне не сын.

- Ты большой глупец! Он твой сын, и ты должен им гордиться.

- Он мне не сын, - упрямо повторил я.

- А теперь он ничей сын, - она сплюнула. - У тебя всегда были враги в Мерсии, и теперь они победили. Взгляни на это! - она гневно показала на горящие постройки. - Этельред пошлет людей, чтобы схватить тебя, а христиане хотят твоей смерти.