Бернард Корнуэлл - Языческий Лорд

- Ты думаешь, что в Мерсии было так спокойно в последние десять лет, - сказал я, - потому что война окончена. Она не окончена. У Кнута Ранульфсона есть мечта, он хочет, чтобы она сбылась до того, как он состарится. Так что хорошенько присматривай за пограничными землями.

- Я этим уже и занимаюсь, - теперь ее голос звучал менее уверенно.

- Кто-то мутит воду, - заявил я. - Уверена, что это не Этельред?

- Он хочет атаковать Восточную Англию, - ответила она.

Настал мой черед удивиться.

- Чего он хочет?

- Напасть на Восточную Англию. Его новой женщине должны понравиться болота, - в ее голосе чувствовалась горечь.

Но нападение на Восточную Англию имело определенный смысл. Это было одно из потерянных королевств, отданных датчанам, и оно лежало рядом с Мерсией. Если Этельред смог бы захватить эти земли, то получил бы их трон и корону.

Он стал бы королем Этельредом, получил бы фирд Восточной Англии и ее танов и стал бы столь же могущественным, как его шурин, король Эдуард.

Но в нападении на Восточную Англию была одна проблема. Датчане к северу от Мерсии могли бы прийти на помощь. Это была бы уже не война между Мерсией и Восточной Англией, а война между Мерсией и всеми датчанами Британии, война, которая и Уэссекс вовлекла бы в сражение, опустошившее бы весь остров.

Если только не заставить датчан на севере сидеть тихо, а что могло бы лучше послужить этой цели, как не захват в заложники жены и детей Кнута, которыми он дорожил?

- Это наверняка Этельред, - произнес я.

Этельфлед покачала головой.

- Я бы это знала, коли так. И кроме того, он боится Кнута. Мы все его боимся, - она печально поглядела на горящие постройки. - Куда ты направишься?

- Подальше отсюда, - отозвался я.

Она протянула свою белую руку и притронулась к моей.

- Ты глупец, Утред.

- Знаю.

- Если будет война, - неуверенно произнесла она.

- Я вернусь.

- Обещаешь?

Я коротко кивнул.

- Если будет война, - сказал я, - я защищу тебя. Я поклялся в этом много лет назад, и мертвый аббат не изменит эту клятву.

Она повернулась, чтобы еще раз взглянуть на горящие постройки, и показалось, что от огней пожара ее глаза увлажнились.

- Я позабочусь о Стиорре, - пообещала она.

- Не позволяй ей выходить замуж.

- Она готова к этому, - возразила она и вновь обернулась ко мне. - Так как я тебя найду?

- Ты не найдешь, - ответил я. - Я сам найду тебя.

Она вздохнула, а потом развернулась в седле и сделала знак Этельстану.

- Ты едешь со мной, приказала она. Мальчик посмотрел на меня, и я кивнул.

- Так куда ты поедешь? - вновь спросила она.

- Подальше отсюда, - повторил я.

Но я уже знал. Я поеду в Беббанбург.

Нападение христиан оставило меня с тридцатью тремя воинами. Некоторые, как Осферт, Финан и мой сын, тоже были христианами, но большинство были датчанами или фризами, последователями Одина, Тора и других богов Асгарда.

Мы вырыли тайник с золотом, который я закопал под домом, а после этого в сопровождении жен и детей тех воинов, что остались мне верны, отправились на восток. На ночлег мы остановились в рощице неподалеку от Фагранфорды.

Со мной была Сигунн, но она нервничала и мало разговаривала. Все они нервничали при виде моего мрачного и злобного расположения духа, и только Финан осмелился заговорить:

- Так что случилось? - спросил он меня, когда занималась серая заря.

- Я уже рассказал. Я убил проклятого аббата.

- Уитреда. Того, что проповедовал о святом Освальде.

- Безумие, - сердито произнес я.

- Возможно, так и есть, - отозвался Финан.

- Конечно, это безумие! То, что осталось от Освальда, захоронено на территории датчан, а они уже давным давно превратили эти кости в пыль. Они не идиоты.

- Может, они выкопали его, - сказал Финан, - а может, и нет. Но иногда безумие срабатывает.

- Что это значит?

Он пожал плечами.

- Помню, в Ирландии был святой, который проповедовал, что если бы мы только смогли сыграть на барабане с помощью бедренной кости святой Аттракты, бедняжки, то дождь бы прекратился. Тогда были наводнения, знаешь ли. Я никогда не видел такие ливни. Даже утки от них устали.

- Что произошло?

- Это создание выкопали, постучали в барабан ее длинной костью, и дождь закончился.

- Он все равно когда-нибудь бы закончился, - буркнул я.

- Ага, наверное. Но если нет, то пришлось бы строить ковчег.

- Ладно, убийство того ублюдка было моей ошибкой, - признал я, - а теперь христиане хотят превратить мой череп в кубок для эля.

Настало серое утро. Ночью облака поредели, но сейчас они снова сомкнулись и плевались дождем. Мы ехали по тракту, что вел через мокрые поля с побитыми ливнем рожью, пшеницей и ячменем.