Гомер - Одиссея

В крохи, его на съедение бросили жадным собакам.

Руки и ноги свои, обагренные кровью, омывши,

В дом возвратились они к Одиссею. Всё кончено было.

480 Тут Одиссей, обратясь к Евриклее, сказал ей: «Немедля,

Няня, огня принеси и подай очистительной серы; 135

Залу нам должно скорей окурить. Ты потом Пенелопе

Скажешь, чтоб сверху сошла и с собою рабынь приближенных

Всех привела. Позови равномерно и прочих служанок».

485 Так повелел Одиссей. Евриклея ему отвечала:

«То, что, дитя, говоришь ты, и я нахожу справедливым.

Прежде, однако, тебе принесу я опрятное платье;

Этих нечистых отрепьев на крепких плечах ты не должен

В доме своем многославпом носить; то тебе неприлично».

490 Ей возражая, ответствовал так Одиссей многоумный:

«Прежде всего мне огня для куренья подай, Евриклея».

Волю его исполняя, пошла Евриклея и скоро

С серой к нему и с огнем возвратилась; окуривать начал

Серой столовую он и широкий, стеной обнесенный

495 Двор. Евриклея, прошед через светлые дома покои,

Стала служанок сбирать и немедленно всем им велела

В залу прийти; и немедленно, факелы взявши, рабыни

В залу пришли; обступивши веселой толпой Одиссея,

Голову, плечи и руки они у него целовали.

500 Он даже дал волю слезам; он рыдал от веселья и скорби,

Всех при свидании милых домашних своих узнавая.

Сердцем ликуя и радуясь, вверх побежала старушка

Весть принести госпоже, что желанный супруг возвратился.

Были от радости тверже колена ее и проворней

Ноги. Подкравшися к спящей, старушка сказала: «Проснися,

5 Встань, Пенелопа, мое золотое дитя, чтоб очами

Всё то увидеть, о чем ты скорбела душою вседневно.

Твой Одиссей возвратился; хоть поздно, но всё наконец он

С нами, и всех многобуйных убил женихов, разорявших

Дом наш и тративших наши запасы назло Телемаху».

10 Доброй старушке разумная так Пенелопа сказала:

«Друг Евриклея, знать, боги твой ум помутили! Их волей

Самый разумнейший может лишиться мгновенно рассудка,

Может и слабый умом приобресть несказанную мудрость;

Ими и ты обезумлена; иначе в здравом рассудке

15 Ты бы не стала теперь над моею печалью ругаться,

Радостью ложной тревожа меня! И зачем прервала ты

Сладкий мой сон, благодатно усталые мне затворивший

Очи? Ни разу я так не спала с той поры, как супруг мой

Морем пошел к роковым, к несказанным стенам Илиона.

20 Нет, Евриклея, поди, возвратися туда, где была ты.

Если б не ты, а другая из наших домашних служанок

С вестью такой сумасбродной пришла и меня разбудила, —

Я бы не ласковым словом, а бранью насмешницу злую

Встретила. Старости будь благодарна своей, Евриклея».

25 Так, возражая, старушка своей госпоже отвечала:

«Нет, не смеяться пришла, государыня, я над тобою;

Здесь Одиссей! Настоящую правду, не ложь я сказала.

Тот чужеземец, тот нищий, которым все так здесь ругались, —

Он Одиссей; Телемах о его уж давно возвращенье

30 Знал — но разумно молчал об отце он, который, скрываясь,

Здесь женихам истребление верное в мыслях готовил».

Так отвечала старушка. С постели вскочив, Пенелопа

Радостно кинулась няне на шею в слезах несказанных.

Голос возвысив, она ей крылатое бросила слово:

35 «Если ты правду сказала, сердечный мой друг, Евриклея,

Если он подлинно в дом свой, как ты говоришь, возвратился,

Как же один он с такой женихов многочисленной шайкой

Сладил? Они всей толпою всегда собиралися в доме».

Так, отвечая, разумной царице сказала старушка:

40 «Сведать о том не могла я; мне только там слышался тяжкий

Вой убиваемых; в горнице нашей, забившися в угол,

Все мы сидели, на ключ запершись и не смея промолвить

Слова, покуда твой сын Телемах из столовой не вышел

Кликнуть меня: он за мною самим Одиссеем был послан.

45 Там Одиссей мне явился, меж мертвыми страшно стоящий;

Трупы их были один на другом на полу, обагренном

Кровью, набросаны; радостно было его мне увидеть.

Потом и кровью покрытый, он грозному льву был подобен.

Трупы убитых теперь все лежат на дворе за дверями

50 Кучею. Он же, заботяся дом окурить благовонной

Серой, огонь разложил; а меня за тобою отправил.

Ждет он; пойдем; наконец вам обоим проникнет веселье

Душу, которая столько жестоких тревог претерпела:

Главное, долгое милого сердца желанье свершилось;