Morf - o cc0eb75490fa53fb

мировоззрение исходит из религиозных представлений. Значит, либо религия не дала ему

правильной картины мира, либо его представление о религии было искаженным, ошибочным.

Его вывод был следующим: «Я перестал верить в то, что мне было сообщено с

детства, но я верил во что-то. Во что я верил, я никак бы не мог сказать. Верил я и в Бога

или, скорее, я не отрицал Бога, но какого Бога, я бы не мог сказать; не отрицал я и Христа и

его учение, но о чем было его учение, я тоже не мог бы сказать».

Если человек не представляет себе, в чем смысл религии, им исповедуемой, то это, по

сути, полная внутренняя дезориентация. Что могло привести к этому?

И опять попытка поставить диагноз: «...Вероучение не участвует в жизни, и в

сношениях с другими людьми никогда не приходится сталкиваться и в собственной жизни

самому никогда не приходится справляться с ним; вероучение это исповедуется где-то там,

вдали от жизни и независимо от нее. Если сталкиваешься с ним, то только как с внешним, не

связанным с жизнью, явлением.

По жизни человека, по делам его, как теперь, так и тогда, никак нельзя узнать,

верующий он или нет. Если и есть различие между явно исповедующими православие и

отрицающими его, то не в пользу первых. Как теперь, так и тогда явное признание и

исповедание православия большею частью встречалось в людях тупых, жестоких и

безнравственных и считающих себя очень важными. Ум же, честность, прямота, добродушие

и нравственность большею частью встречались в людях, признающих себя неверующими».

Думаю, читатель догадался, о ком идет речь. В своей «Исповеди» Лев Николаевич

Толстой написал о том, что не смог пробиться к христианству через православие. Догмы,

ритуалы, обычаи постепенно превращали религию в театр, который посещало все меньше

зрителей. Этот театр жил своей жизнью, а зрители — своей. Религия не учила людей ни

заповедям, ни нравственности, ни любви. Обряды оказались важнее нравственных законов.

Жестокость, воровство, сексуальная распущенность, судя по описаниям Толстого, достаточно

снисходительно воспринимались и светской, и духовной властью. Это гарантировало

разложение общества.

Толстой бьется в тисках противоречий. С одной стороны, он видит и чувствует, какую

огромную роль играет вера для спасения души. Он понимает, что без православия Россия

перестала бы существовать, и одновременно видит у церкви серьезные проблемы.

По сути дела, он наблюдал ту же картину, которая сложилась 2000 лет тому назад в

Израиле. Любовь и нравственность отошли на второй план, а формальное исполнение ритуалов

оказалось на первом. Спасение достигалось не через любовь, нравственность и выполнение

заповедей. Достаточно было сходить в церковь, принять причастие, исповедоваться, купить

свечку — вот что гарантировало очищение и спасение души.

Но законы развития души отменить невозможно. Соблюдение заповедей необходимо

для сохранения любви. Если человек ворует, грабит, поклоняется своим животным желаниям,

тогда причастие, исповедь, походы в храм превращаются в бесполезную атрибутику. Если

форма не подпитывается содержанием, она умирает. В тогдашней России именно это и

происходило.

Толстой пытается познать Бога. Не понимая толком, в чем смысл христианства, он

обращается к индийской философии. Попытки обуздать свои страсти приводят его к

вегетарианству. Пробиться к познанию истины через исследование индийских Священных книг

тоже оказалось делом непростым. Толстой изучает ислам и буддизм, поиски продолжаются. Он

опять обращается к христианству и снова наталкивается на противоречия у последователей

Христа.

Перед человеком несколько путей, как пишет Толстой. Можно жить в неведении, ни о

чем не задумываясь. Второй выход — это эпикурейство, наслаждение жизненными

удовольствиями. Третье направление Толстой называет силой и энергией: не обретя смысла

жизни, человек разрушает себя. Четвертый выход — это слабость: жить только потому, что не

хочешь или боишься убивать себя.

92

Толстой видит, что именно так и живут практически все люди, но самого его не

устраивает ни один их этих путей. На самом деле, все четыре направления сводятся к

поклонению телу или духу. «Грубым дается радость, нежным дается печаль». Тот, кто живет