Пролог

"Пора брать гада!" – со злой радостью подумал Денис.

Он провентилировал легкие и бесшумно погрузился. Вот где должен был бы пригодиться бесценный опыт, полученный в бесчисленных подводных схватках с "мальчиками наставника Хадуда"! Но не пригодился. С "беглым каторжником" никакой схватки не получилось. Игра сразу же пошла в одни ворота. Нечто похожее происходит на нудистских пляжах, когда боевые пловцы атакуют из глубины купающихся голышом барышень. Денис нырнул, затем незаметно подобрался к отдыхающему Гусю снизу, схватил за лодыжки и резко дернул. Затем, когда тело беглеца пошло вниз, схватил того за одежду и придал дополнительное ускорение, ну а напоследок еще добавил сверху ногой по голове, отправляя Гуся поглубже.

От неожиданности Гусь хорошенько нахлебался, вода попала ему и в рот, и в нос, и в уши, и еще черт знает куда – Денис очень удачно отправил его в пучину на вдохе. Однако, окончательно Гусь не утонул и через некоторое время сумел все же самостоятельно выбраться на поверхность. Разумеется, Денис держал процесс под контролем и в случае форс-мажора вытащил бы утопающего, но заниматься этим не пришлось – говно не тонет.

Пока Гусь болтался на глубине, Денис отплыл от борта метров на пять, чтобы его было хорошо видно, и приказал матросам, толпящимся вдоль борта, спускать штормтрап и канат с петлей. Всплывший Гусь был окончательно деморализован и никакого сопротивления оказать уже не смог. Денис накинул на него петлю и приказал вытягивать канат. Сам же, ловко, как шимпанзе-спортсмен, даже не забрался, а можно сказать – взлетел по штормтрапу.

На борту его уже поджидал верховный главнокомандующий, у ног которого валялся его подопечный, изрыгающий воду, сопли и остатки завтрака – реанимационные мероприятия были проведены качественно и в срок. Главком внимательно оглядел Гуся, прикидывая, будет ли тот жить сам, или же из него для начала надо выкачать воду. Убедившись, что тот хоть и с трудом, но дышит самостоятельно, без посторонней помощи, командор обратился к столпившимся вокруг матросам:

– Братва, как полагаете, – непривычно начал Шэф. Это было так же неожиданно, как обращение товарища Сталина к народу, после начала Великой Отечественной войны: "Братья и сестры!" вместо привычных "граждан и товарищей". Моряки смущенно заулыбались, польщенные таким обращением Господина. – Как вы считает, есть на свете справедливость? – Матросы смущенно потупились. Ответа здесь не требовалось – было очевидно, что они не очень-то верили в наличие подобной философской категории в мире. – А должна быть? – продолжил социологический опрос командор. Одобрительный гул голосов ясно свидетельствовал, что должна. – В таком случае, я хочу спросить… – Шэф сделал паузу. – Чего ждем? Ломайте им ноги! А то у тех, – он кивнул на скорчившихся у борта бандитов, стонавших и пытавшихся баюкать перебитые конечности, – ноги сломаны, а у тех, из-за кого сломаны – нет! Справедливо это!?! – задал он риторический вопрос.

– Не-е-е-е-ет!!! – ответил ему рев из множества глоток.

– Ну, так вперед! – Воодушевленные приказом, моряки бросились его выполнять со всем возможным рвением, но были остановлены командором: – Куда! Вот, понимаешь, золотая рота! Все бы им ломать, а думать кто будет?! Наверняка ведь, пока этими занимались, – он снова кивнул в сторону борта, – весь берег на уши подняли из-за их воплей! Там же решат, что у нас тут одни садисты собрались! Под водой, и то было слышно! – продолжил распекать подчиненных верховный главнокомандующий.

"Ну-у… насчет того, что он слышал вопли под водой, – ухмыльнулся про себя Денис, – это Шэф врет. Непременно врет. Иначе с вертолетов можно было бы искать подлодки, не погружая гидролокаторы. И наоборот. Хотя… – все же призадумался он, вспомнив какие трюки демонстрировал ему любимый руководитель при помощи восходящего и нисходящего потоков. – А черт его знает, – внезапно засомневался старший помощник, – что у него в загашнике… вдруг Шэф и может. Иди знай… Можно было предположить, что его меч не берет безо всякой шкиры? – задал сам себе вопрос Денис и сам же ответил: – Нельзя! Так что…"

"К тому же – всякое сомнение толкуется в пользу обвиняемого!" – веско заявил внутренний голос, бывший большим поклонником строго и буквального исполнения действующего законодательства.

"Ладно! – развеселился Денис. Его сильно позабавили идеалистические взгляды внутреннего голоса, никоим образом не коррелирующиеся с реальной жизнью. – Будем считать, что Шэф не обманул доверчивых подчиненных. Включая меня, – хмыкнул он. – А вот с чем я категорически не согласен, так это с тем, что мы садисты. Какие, нафиг, садисты? У нас тут воскресные пасторские курсы! Мы блин, миссионеры – несем разумное, доброе, вечное, в темные массы! А кто в этом сомневается, пусть первым бросит в себя камень! – После этой гневной отповеди гипотетическим оппонентам, подозревающим компаньонов и экипаж "Арлекина" не пойми в чем и возводящим на них напраслину, Денис припомнил мейнстрим выступления командора: – Да и вообще – слышал… не слышал – главное, что переломали! – Никакого сочувствия к бандитам Денис не испытывал. И вовсе даже не из-за того, что те собирались его убить. Их с Шэфом все время, кто-то собирался убить и это стало привычным, можно даже сказать – обыденным, фоном существования. Кто бы раньше сказал Денису, что к такому можно привыкнуть – ни за что бы не поверил! Однако, как верно подмечено – человек ко всему привыкает. – Холмс курить не бросил, а Ватсон к трубочке пристрастился! – всплыла у Дениса в памяти фраза из какого-то старого анекдота, заставив улыбнуться. – Но вам ребятки весело не будет – обещаю!" – вынес он окончательный вердикт пленным бандитам. На его губах заиграла кривая, злая ухмылка и если бы ее увидели те, кому она адресовалась, их, и без того паршивое настроение, испортилось бы еще больше, хотя пленникам представлялось, что это уже невозможно.