Array Коллектив авторов - Казанский альманах 2019. Лазурит

Только успел воцариться мир и покой между ними, как январь принёс новые оскорбления. В первых числах месяца Наталье Николаевне пришла записка Бенкендорфа вместе с деньгами от государя: «Его Величество, желая сделать что-нибудь приятное вашему мужу и вам, поручил мне передать вам в собственные руки сумму при сём прилагаемую по случаю брака вашей сестры, будучи уверен, что вам доставит удовольствие сделать ей свадебный подарок».

Пушкин подачку Николая Павловича воспринял как плевок.

– Немедленно верни! Откажись! – потребовал он от жены.

Натали растерянно развела руками:

– Как ты это представляешь, Саша?

Можно ли отказаться от милости государя, презреть добрые намерения императора? В том, что они добрые и без двойного дна простодушная Натали, в отличие от Пушкина, была уверена.

Муж снова хлопнул дверью, бежал из комнаты с яростью. Он и сам понимал, что вернуть деньги почти невозможно, но оттого осерчал ещё больше. Раздражения прибавляли и приготовления к предстоящей свадьбе Катрин, хлопоты портних, раскиданные по диванам платья, коробки с материями и швейными наборами. Пушкин жаловался, что его дом превратился в бельевую лавку, потому и бежал из квартиры по любому приглашению с радостью.

Один из вечеров провёл у австрийского посланника Фикельмона в прекрасном обществе с Вяземским, Тургеневым, французским послом Барантом и прусским послом. По таким блестящим и разнообразным разговорам он всегда скучал, а здесь отдохнул душой, рассказывая анекдоты из жизни Петра I и Екатерины II и с интересом слушая пикантные истории о Талейране. АмабльГийом Барант принялся хвалить «Капитанскую дочку»:

– Александр Сергеевич, почему бы вам не перевести этот чудный роман на французский язык, я бы мог оказать посильную помощь.

Пушкин задорно блеснул своими живыми глазами:

– Господин Барант, у вас замечательный слог, ваши исторические труды нам хорошо известны, почему бы вам не решиться на перевод самому? Это ни в коем случае не будет нарушением моей литературной собственности, обещаю остаться без претензий.

– Лучше вас кто бы такой перевод сделал, опасаюсь, мне не выразить оригинальность слога этой эпохи, старорусских характеров и девичьей русской прелести. А как переложить ваш прелестный рассказ на другой язык? Нет, я не решусь, господин Пушкин.

Подхватил тему и Вяземский:

– Француз поймёт нашего дядьку, ведь такие и у них бывали, но как им понять верную жену верного коменданта? Для них это слишком!

Над шуткой смеялись все, в том числе и французский посол Барант.

В воскресенье десятого января играли свадьбу Дантеса с Гончаровой. Венчали в двух церквях – православной и католической. Наталья Николаевна была только в церкви, Пушкин туда не явился, и визит молодожёнов в свой дом отклонил. Как бы там ни было, но женитьба Дантеса на время успокоила всех. Друзья поэта вообразили, что время тревог осталось позади. Пушкин работал над статьями, искал, у кого взять в долг. Катрин из шикарной квартиры Геккерна привычно требовала от брата положенную ей сумму, разъясняя, что неудобно просить денег на мелкие расходы у приёмного отца Жоржа. Натали в доме Геккернов не бывала, виделись они лишь в свете. А вот Азя препятствий к визитам не видела, у старшей сестры она появлялась и примечала многое: печаль Катрин, скрытую за внешним спокойствием, и желание всех ввести в заблуждение. Сестра писала братьям о своём невероятном счастье, но эта «самая счастливая женщина на земле» спустя всего неделю направляла свой ревнивый лорнет на мужа, не опускающего долгого, жаркого взгляда с Натали. О, как на многое способны страстно обожающие женщины! По-видимому, и мадам Екатерина Геккерн научилась казаться счастливой, оставаясь на деле нелюбимой и молча страдающей от равнодушия её Жоржа.

В субботу всех ждал бал у графа Воронцова-Дашкова, где неугомонный француз, задетый за живое слухами, ходившими в обществе, решился идти ва-банк. Балы у супругов Воронцовых-Дашковых всегда отличались непревзойдённой роскошью и блеском. До шестисот гостей отдавали честь огромному дому на Дворцовой набережной, рядом с Зимним дворцом. Весь свет приглашали на бал граф Иван Илларионович и его очаровательная, юная, по-мальчишески проказливая супруга Александра Кирилловна. Несмотря на своё внешнее легкомыслие графиня однако примечала многое, заметила, что Пушкины приехали на бал явно после супружеской ссоры – он мрачен; она, едва не плача. Наташа в карете упрекала мужа: