Array Коллектив авторов - Казанский альманах 2019. Лазурит

– Однако вы совсем не рады. – Женщина склонилась к самому его лицу, внимательно вглядываясь в усталые черты. – Что с вами, мой дорогой, вы нездоровы? Михайловское было так важно для вас, и вдруг…

Он грустно улыбнулся:

– Тоска, милая Зизи, меня съедает тоска.

Баронесса взмахнула своими округлыми ручками. Со времён тригорской молодости Евпраксия заметно пополнела, рождение четверых детей сказалось на ней заметно. Он подумал, что Натали, в отличие от старой подруги, стала лишь прекрасней, словно каждый их ребёнок дарил матери ещё больше женственности и несравненного обаяния.

– Ах! Если бы мы были в Тригорском, я сварила бы, как прежде, жжёнку из рома, и вы, отведав её, смеялись бы как сумасшедший!

– Из ваших бесценных ручек, Зизи, я нынче выпил бы и яду.

– Не шутите так! – она отдёрнула руку, над которой он склонился для поцелуя. – Теперь уж я не оставлю вас в покое, говорите, что случилось.

– Разве вы не слышали, о чём болтают в свете?

– В свете о многом сплетничают, и у нас, в глуши, про вас рассказывают всякие небылицы. Тошно слушать эти гадости!

Он помрачнел, нахмурил лоб:

– Так даже до вас долетело? Как же я устал от всего! Эти бесконечные толки, все вокруг только и обсуждают рогоносца Пушкина!

– Бог с вами! – Баронесса испугалась его внезапно рассвирепевшего лица, взъерошившихся бакенбард и глаз, налившихся кровью. Она прижала руки к груди, заговорила с укоризной: – Разве друзья и истинные ваши ценители поверят, поддержат клевету? Так вы о нас думаете, Александр?!

– Я не о друзьях говорю, я в лице каждого в этом государстве хочу быть очищенным от бесчестья! Устал не только от пересудов, шепотков и взглядов, устал от долгов, от бесконечной гонки за чем-то призрачным, чего никак не поймать, устал жить…

– Ах! – женщина вскрикнула, вцепившись в его рукав. – Александр Сергеевич, не пугай меня!

Он ободряюще улыбнулся, кивнул:

– Всё уже решено, Зизи. Если они и сейчас уклонятся от дуэли, я их на весь Петербург ославлю! Да, что Петербург, о них повсюду заговорят!

– Дуэль! Александр, ну как же? Милый Саша, ведь ты можешь быть убит! Пуля, она не выбирает!

– Не страшно. Пусть будет, как бог решит.

– Но дети! Я не говорю о жене, наверно, в этом есть её вина…

– Нет вины Наташи! – сердито перебил он приятельницу. – Её опутали, как и меня. А дети… что ж, о детях как-то обещал позаботиться сам государь. И ты до времени молчи, Зизи, вот рассказал тебе и легче на душе.

В этот же день вечером раут у Вяземских. Там царила обычная атмосфера, лишь Пушкин вёл себя непривычно, он с нескрываемым наслаждением наблюдал за всегдашними ужимками Дантеса, крутившегося возле Натали. Александр Сергеевич чувствовал близкую развязку и был вполне доволен этим. Княгиня Вяземская первая заметила странное выражение на его лице и подошла расспросить старого друга. Вера Фёдоровна была из тех женщин, которых Пушкин обличал своим доверием и часто делился сокровенным. Он и сейчас не стал скрываться и, кивнув на Дантеса, сказал:

– Что меня забавляет, это то, что этот господин веселится, не предчувствуя, что его ожидает по возвращении домой.

– Что же именно?! – встревожилась Вяземская. – Вы ему написали?

– Его отцу.

– Как?! Письмо уже послано? Сегодня?

Она с ужасом смотрела, как он удовлетворённо потирал руки:

– Мы надеялись, что всё уже кончено!

Вера Фёдоровна бросилась на поиски мужа, но, не отыскав князя, рассказала всё Виельгорскому. Эпикуреец был, как обычно, в приподнятом настроении и не увидел в новости тревожащих ноток, чем отчасти успокоил и княгиню. В конце концов, Пушкин в последнее время часто грозился дуэлями, которые заканчивались ничем.

Наступило 26 января, день, когда Александр Сергеевич с нетерпением ожидал вызова на дуэль от оскорблённого им противника. Чтобы как-то занять себя, он разбирал почту и увлёкся письмом от графа Толя, написанного тем в ответ на посланную ему «Историю пугачёвского бунта».

Старый барон тем временем, получив послание, в суматохе кинулся к графу Строганову. Он ещё искал иного выхода из неприятной ситуации, но граф рассудил, что подобной пощёчины пропустить невозможно и другого пути, кроме поединка, нет. Только по причине дипломатического положения Луи Геккерна стреляться с Пушкиным следовало Жоржу. На том и порешили, и немедленно послали за д’Аршиаком. Далее последовал вызов по всей форме, оставалось лишь условиться о дне, времени и месте.

Волнение охватило поэта, когда приблизился час развязки. Друзья могли помешать поединку, но никто не был оповещён, Александр Сергеевич даже в секунданты решил позвать человека совершенно постороннего, но порядочного и честного – советника английского посольства Артура Меджниса. О его намерениях знали Зизи и княгиня Вяземская, но кто станет слушать женщин с их догадками и предчувствиями? Единственная, кто могла бы, пав перед ним на колени, удержать от рокового шага, – его Наташа, – ничего не замечала. Хотя томилась неясной тревогой, спала неспокойно и часто просыпалась на мокрой от слёз подушке. Он её спросил недавно, по ком бы она плакала, случись у него дуэль с Дантесом. Натали ответила серьёзно и беспощадно для него: «По тому, кто будет убит». Он рассердился на жену, но, поразмыслив, остыл. Она всегда была доброй христианкой, а как бы ещё следовало поступить христианке, когда по её вине случится кровавый поединок. А он желал завершения тягостного положения, и исход был близок. Поздно вечером пришла записка от Артура Меджниса с отказом участвовать в дуэли.