Schisma - Графомания, как она есть. Рабочая тетрадь

Все предметные ассоциации, связанные со звуком [ш] являются ассоциациями индивидуальными и никакого отношения к фоносемантике как к науке не имеют (это я про коршунов, башни и тетешки).

Фоносемантика — это наука, а не полет фантазии отдельно взятого редактора.

В целом звук [ш] имеет следующие ярко выраженные фоносемантические особенности: плохой, темный, шероховатый, страшный, низменный, тусклый, тихий.

Из этих признаков нельзя сделать вывод, что он плох для описания каких-то сцен. Фоносемантические характеристики начинают играть активную роль в восприятии слов в том случае, если понятийное ядро минимизировано (экспрессивная лексика, например), если «работает» звукоподражание или если звуковая сторона акцентируется (как в стихах). В иных случаях фоносемантические ассоциации работают как фон, который одни люди воспринимают лучше, другие — хуже. Тем не менее, понятийное ядро в восприятии доминирует всегда.

Кстати, ваше отождествление [ш] и [щ] неправомерно: это разные фонемы. И нельзя утверждать, что у действительных причастий [ш] неизменно присутствует в суффиксе. Заметим также, что я не вижу причин утверждать, что «корней, содержащих [ш], в русском языке немного». Где доказательства? Действительно, не так много корней, которые начинаютсяс [ш]. Но нельзя сказать, что мало корней, содержащих [ш].

Апелляции к фоносемантике призваны запугать «профанов-графоманов», однако вы допускаете в своих построениях ошибки, очевидные для всех, кто с фоносемантикой работал. <���…>

…Вопрос надо ставить так: где уместно использование фоносемантики в качестве инструмента исследования. Потому что существует-то она везде, но не везде проявляет себя.

Поэзия, во-первых, потому что в ней звук имеет больший удельный вес, нежели в прозе. Однако здесь тоже надо осторожно: в «смысловых» стихах именно смысл формирует восприятие, фоносемантика выступает в основном фоновой составляющей.

Экспрессивная лексика и вообще слова, где ослаблена смысловая составляющая: грымза — яркий пример. Понятийная составляющая крайне мала: лицо женского пола. Все остальные признаки (злобный, вредный, плохой) — фоносемантические. Допустимо при выборе синонимов — опять же как дополнительный элемент.

Сюда же относятся имена, бренды, названия торговых марок, иностранные слова. Стиральная машина «Ардо» более «авторитетна» для нас, чем стиральная машина «Миле», потому что «ардо» — слово большое, надежное, а «Миле» — маленькое, женственное.

Но и здесь важен еще один аспект: как взаимодейтсвуют звуки в слове. Они могут усиливать друг друга, могут нейтрализовывать. Яркий пример — «Шанель». Это слово, несмотря на шероховатое страшное [ш], ассоциируется с изяществом, женственностью — потому что последующие звуки «перетягивают».

Писатель, стой!

Редактируя, наткнулась на фразу:

«…шакал не может угрожать льву. Разве что стащить кусок добычи».

Поскольку ошибка силлогизма очень серьёзная и типичная для многих, я решила сформулировать её причины и объяснить, в чём она состоит.

Для начала — правило.

В синтаксических конструкциях типа: «Петя не хочет гулять в парке. Разве что…», «Шакал не может угрожать льву. Разве что…», «Он не собирался использовать гранатомёт. Только…» и т. п. вторая часть конструкции (условно назовём её антитезой, хотя формально она антитезой и не является) строится так (в треугольных скобках восстановлены логические связи).

Первый вариант.Тезис подразумевает исключения: «Шакал не может угрожать льву. Однако из этого тезиса есть исключения. Тогда при каких условиях шакал может угрожать льву? Шакал может угрожать льву, но разве что лев попадётся больной (шакал окажется сказочным, ветер станет северным, это будет не лев и т. п. до бесконечности)». В антитезе, таким образом, формулируется целиком новый тезис.

Второй вариант.Тезис категоричен и принципиально не подразумевает исключений: «Шакал не может угрожать льву. Никогда, ни при каких обстоятельствах. А тогда что шакал может сделать со львом? Шакал разве что кусок добычи у него может стащить». В антитезе формулируется только предикат.

С построением антитезы первого типа, как правило, справляются все, у кого IQ хотя бы символически достигает нижнего порога нормы. Оно и понятно: невозможно формулировать условия исключения иначе, чем формулируя новый тезис.