Ася Михеева: Автор, жги! [Азы конфликтологии для сторителлеров]

В-третьих, если участников ситуации хоть чуточку настроить на конкуренцию, то конфронтация включается сама. Непроизвольно. Даже если она страшно невыгодна именно здесь и сейчас. Вы хотите, чтобы у вас герои перессорились? Пусть один нечаянно заподозрит, что второй и третий о чем-то без него шушукались. Достаточно. Сокрытие информации, дружат против меня, я должен защищаться, вторая сторона понятия не имеет, с чего товарищ смотрит букой и отползает в сторону — может он что нехорошее задумал? — понеслось. Чтобы такого не допустить, в ситуации нужен условный гэндальф, и даже он, особенно на фоне сильного напряжения и густого антагонистического фона, не всегда справляется. Конфронтация включается, в том числе, тогда, когда нет определенности по поводу сроков заключенных договоренностей, нет механизмов наказания за нарушения лояльности, непрозрачны правила — короче, как только люди не уверены в том, хорошо ли с ними намерены обойтись, как идея урвать кусок лично себе и к черту этот колхоз — начинает казаться все более привлекательной.

В-четвертых, компромисс — это вообще не стратегия как таковая, а разминочно-проверочный перекресток на пути к сотрудничеству. Перейти прямо к сотрудничеству, то есть к честному обсуждению как мы дошли до жизни такой и что в моих действиях так вас напрягает и наоборот — ниоткуда, кроме как из компромисса, невозможно. Не бывает.

Дело в том, что компромисс, он же обмен уступками — вообще не решение ситуации, а процесс демонстрации друг другу, что вы — вменяемые люди, умеете этику, держите слово и достойны дальнейшего взаимодействия. В ситуации, особенно, затяжного конфликта, когда запекшейся кровью земля пропитана на локоть — никакого бравурного примирения технически быть не может. Но вежливые дипломатические шаги к холодному невосторженному взаимодействию, обмен и даже точечно безвозмездный возврат заложников, договоренности о лечении раненых, непротивление точечным примирениям (полукровка? Что же, хорошо, назначим на заметную должность согласно умениям и способностям — и парой поколений спустя брак Грегора Форбарра и Лаисы Тоскане никому не кажется издевательством). Медленно. Очень долго. Соскальзывая и съезжая в новое недоверие. Но, к сожалению, других путей наука не знает.

Зачем, собственно, такими силами нужно ползти в это сотрудничество? Дело в том, что реальное преобразование, коррекция предмета конфликта, то есть работа с глубинным противоречием, которое и ведет всю систему вразнос, возможно только тогда, когда это противоречие выявлено — осознано и названо. А выяснить разницу представлений, не сев и не выложив вообще все карты на стол, никак нельзя.

Разумеется, не все ситуации для сотрудничества годятся! Нельзя уговорить двухнедельного младенца полежать и потерпеть, пока мама отвезет старшего брата на скорой помощи лечить аппендицит. Младенцу можно только подчиняться, все остальные варианты запрещены уголовно. Младенца придется везти с собой, ничего не поделаешь. Нельзя ни о чем договариваться с вооруженным человеком в делириуме — его надо насильственно вязать и не менее насильственно лечить, иначе он решит разницу представлений о ситуации выводом присутствующих из списка живых. Естественно, есть ситуации менее жесткие, но главное то, что хотеть сотрудничества должны обе стороны (если его хочет только одна сторона, ничего не выйдет), обе стороны должны быть готовы идти навстречу и обе стороны должны строго следить за выполнением обязательств.

И это значит, что хеппи-энда, если вам его не нужно, может и не быть. Герои могут потестировать ситуацию на компромиссе, понять, что сотрудничества не выйдет — и выбирать реализуемое из оставшегося. Так оно и в жизни — вовсе не все конфликты заканчиваются примирением. Но если вы хотите оптимистический финал — то заставляйте героев внимательно смотреть друг на друга (сделайте так, чтоб им было не отвертеться), получать друг от друга неожиданно жесты милосердия и честности и только после изрядных сомнений они будут открываться больше. Мгновенное «ребята, давайте жить дружно» не работает. Даже из жестко верхней позиции — все равно не держится долго (сколько раз несчастный Леопольд строил мышей? А все не впрок, пугались, обещали больше не, и в следующей серии все повторялось)

В целом, вы можете довольно долго гонять героев из угла в угол схемы Томаса-Киллмена, не позволяя им, даже при взаимном желании, одновременно доползти до сотрудничества — и делать это вполне правдоподобно (если хорошо подготовить их треугольники), так что читатель будет сочувствовать героям. Ну а потом автор вполне может сам решить по своей художественной задаче — нужно ли мирное разрешение конфликта, или чтобы герой погибал, но не сдавался, или чтобы сдался, но все равно погибал — или чтобы ушел из системы в ночь под песни Виктора Цоя. И это будут, конечно, разные истории.