Ася Михеева: Автор, жги! [Азы конфликтологии для сторителлеров]

Процесс обмена по нарастающей называется эскалацией, и он тем более круто задран на графике кверху, чем более вольны и соприродны (то есть невоспитанны) участники. Два ну прям идеально воспитанных человека в не слишком напряженной ситуации двойным усилием вполне способны оттормозиться и перейти к корректному обсуждению того, что ж их столкнуло лбами. Люди, не привыкшие себя умерять и соотноситься с каким-то там окружающими, с успехом разыгрывают великий текст Николая Васильевича Гоголя «Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», ну и допустимы все промежуточные стадии.

По ходу эскалации на конфликт постепенно наслаивается нарастающий антагонизм (если бы не эти сволочи, все бы хорошо было) и, с тем самым, стремление снести этих сволочей с лица земли. На последних, штормовых, стадиях эскалации участник конфликта не возражает погибнуть сам, лишь бы погубить и врага, ну и ни о каком обсуждении общности системы речи давно не идет. Рассматриваем мы такого участника как шахида в метро или как героя Николая Гастелло — зависит от нашей близости к той или иной стороне конфликта.

Но, о счастье, если внимательно посмотреть на график, то становится видно, что большинство конфликтов до максимума не доходят. Как уже обсуждалось, у людей, в норме, есть параллельные дела, другие контексты, есть ресурсы, которые конфликтующие по-прежнему не собираются вваливать в победу вот здесь и сейчас (иногда, конечно, речь уже идет о жизни и смерти и тогда не до экономии, в 1945 году Германия призывала на службу вообще всех подряд). И чем сильнее и важнее другие дела у обеих сторон, тем ниже окажется точка перелома. Занятые люди — не скандальны.

С другой стороны, если некто ввязался в конфликт, ожидая, что его визави загружен, и бороться всерьез не сможет — то может быть неприятно поражен в случае, если вторая сторона сочтет нужным отодвинуть другие нужды в стороны. Победит в открытом противостоянии, как уже говорилось, тот, кто ввалит больше сил. Другой вопрос, что открытым противостоянием конфликт не исчерпывается (кроме случаев, когда противник полностью снесен с лица земли. Могикане не получают от правительства Соединенных Штатов никакой компенсации), а значит, придется иметь дело с побежденными и дальше.

Вот произошел перелом. Чьи-то ресурсы кончились. Открытый конфликт пошел на спад (этот период называется в учебниках деэскалацией конфликта), одна из сторон принудила вторую сторону к своему видению ситуации и для напоминания поставила большой памятник в Трептов-парке или украсила все римские дороги распятыми спартаковцами (тут все в меру этико-эстетических предпочтений победителя). Утихло. Делось ли куда-то стартовое противоречие?

Может быть — да, но вполне вероятно, что нет. Может быть, оно преобразовалось в еще более сложную проблему. Даже встречное движение после взрыва может не полностью выровнять отношения, боль и обиды друг друга не компенсируют, расстрелянные комсомолки не облегчают страданий изнасилованных немок. Вроде бы отменяешь крепостное право — а через три поколения все равно революция, вроде бы освобождаешь негров — а афроамериканцы все равно не чувствуют себя равноправными. Хорошо — не стало.

Но силы, как мы помним, истрачены. Входить в переговоры и объяснения желания особого нет. И противоречие ныряет обратно в латентную фазу, ныряет довольно глубоко, просто потому, что все помнят, какой это ад — открытый конфликт и готовы терпеть «лишь бы не было войны». Напряжение начинает копиться. Можно возвращаться в начальную точку графика.

Пошла следующая волна.

Как и куда автор поведет свое судно на этих волнах — вопрос его писательской задачи. Важно то, что если вы хотите взрыв — покажите, как милый положительный Петя Гринев тиранит Савельича, а на заднем фоне кого-то порют, а пешехода в буран никто не предложит взять к барину в коляску (еще чего???), и читатель не будет так уж уверен в том, что крестьянский бунт — сатанинская наведенка. Если вы хотите трагедию — покажите, как люди основываются на идее справедливости и наносят друг другу все более жестокие удары, не слушая жалкого писка милосердия. Это будет вполне соответствовать реальным раскладам, и читатель будет и жалеть героев, и злиться на них одновременно. Хотите безвыходности — опишите две-три волны, как каждая из них откатывается, оставляя все больше озлобления и бедности (ресурсы-то спалены). Хотите оптимизма — пусть героям хватит сообразиловки войти в контакт и изобрести преобразование (см. в определении — там заложена возможность коррекции системы), которое победит стартовое противоречие. Ну или на худой конец пусть придет бог из машины и совершит это преобразование сам (Пак по приказу Титании перезаколдует четверых несчастливых влюбленных в две счастливые пары). Как вы разместите свою историю в этом пейзаже — ваше дело.