Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

– Ну хорошо, это я еще понимаю, – сказал я [75] Здесь и далее «Колыбель для кошки» цитируется в переводе Р. Райт-Ковалевой. [76] Kurt Vonnegut, Cat’s Cradle (New York: Delacorte Press, 1963), chap. 20. .

Именно к этому вы и должны стремиться: чтобы читатель всегда понимал вас.

Этот призыв к сочувствию – «Пожалейте читателей» – финальная рекомендация в эссе «Как писать хорошим стилем».

Читая воннегутовские романы, я часто теряю нить повествования. Вообще, умение следить за развитием сюжета не относится к числу моих сильных сторон как читателя. Как правило, происходящее с персонажами занимает меня слабее, чем мои эмоциональные отклики на текст, так что иногда я не обращаю особого внимания на фабульные намеки или последовательность событий.

Впрочем, в этом виновата не я одна. Часть вины – на Курте. Он не всегда достаточно ясно описывает происходящее. Иногда у него в книгах происходит слишком много всего.

Однажды я прочла рецензию (не помню, чью и на какой именно роман К. В.), автор которой замечала, что так же путается в бесчисленных событиях воннегутовских книг, но от этого лишь быстрее читает. Рискну дать диаметрально противоположную рекомендацию: читайте медленнее. Гораздо медленнее.

Перечитывая наследие Воннегута при подготовке этой книги, я попутно делала заметки, что существенно замедлило чтение. Тогда-то я и обнаружила: хотя его манера и побуждает читателя не отрываться от текста, а читать всё дальше и дальше, более ленивый темп чтения приносит больше удовольствия и понимания – и заставляет выше ценить эти тексты.

Многие мудрые советы, касающиеся писательского ремесла, можно применить к любому жанру или форме. Но чем более специализирован ваш текст, тем более специализированных рекомендаций требует его написание.

К примеру, изречение Роберта Фроста насчет того, что писать стихи без рифмы – то же самое, что играть в теннис без сетки, неприложимо к вашим текстам, если вы не поэт. Более того, с ним не согласится большинство современных поэтов. Рифмовать сегодня немодно.

Среди авторов «документальных» текстов («нон-фикшн») – репортеры, колумнисты, мемуаристы, биографы, эссеисты, критики и многие другие. К числу авторов художественных текстов («фикшн») относятся авторы сверхкратких сюжетных историй («флеш-фикшн» – «историй-вспышек»), а также, конечно, авторы обычных рассказов и романов; их тоже можно разделить – на тех, кто пишет реалистическую прозу, научную фантастику, женские романы, детективы и т. п. На свете есть поэты, драматурги, сценаристы, не говоря уже о блогерах. Большинство авторов пробует себя более чем в одном жанре. Но в основном писатели все-таки предпочитают какую-то одну форму – и совершенствуются в этом направлении.

Курт Воннегут писал всю жизнь. На ее протяжении менялись его цели, средства выразительности, а также обстоятельства, имеющие отношение к писательству. Постоянно менялись и вкусы мира по части текстов, и экономические аспекты литераторской деятельности. Но свою репутацию легендарного американского голоса К. В. заработал благодаря художественной прозе (особенно романам), и это не изменилось. Он до сих пор считается прежде всего романистом.

Когда Воннегут преподавал, он обучал искусству создавать художественную прозу. Он настолько привык мыслить как автор и преподаватель художественной прозы, что, готовя «Как писать хорошим стилем» для широкого круга читателей, он добавил под одним из подзаголовков («Имейте смелость вымарывать лишнее») фразу, ориентированную лишь на авторов «фикшн» (редактор ее убрал).

Таким образом, самые драгоценные перлы его мудрости, касающиеся писательства, относятся к искусству создания художественной прозы и к ремеслу романиста.

Вот что К. В. говорил о различии между «фикшн» и «нон-фикшн» в 1970-е гг., когда «Хладнокровное убийство» Трумена Капоте и «Банда с насосной станции» Тома Вулфа породили течение «новой журналистики», названное так критиками из-за того, что представлявшие его журналисты не делали вид, что являются анонимными или объективными наблюдателями (как всегда было прежде), а сами принимали участие в развитии сюжета:

Теперь я снова убеждаюсь, что тексты, которые принято считать художественной прозой, дают возможность более правдиво сообщать правду, чем Новая журналистика. Иными словами, лучшее в Новой журналистике – это художественная проза. И в той, и в другой форме словесного искусства мы имеем дело с нетерпимым репортером. Однако Новый журналист не обладает такой же свободой действий, как автор художественной прозы: он может рассказать и показать гораздо меньше. Есть места, куда он не в состоянии завести читателя, тогда как прозаик может завлечь читателя куда угодно, хоть на Юпитер – если там есть на что посмотреть.