Александр Михайлов: Обитатели миража. PR специального назначения

О нераскрытых преступлениях мы вообще не име­ли права писать, а о раскрытых можно было сообщать только после вынесения преступнику приговора.

Преступлений, однако, от этого меньше не ста­новилось. Во время ежегодных докладов комиссара преступность все «уменьшалась» на 5—10 процен­тов. К настоящему времени она должна была бы во­все исчезнуть, но мы наблюдаем только ее рост. И мы это видим и на страницах ежедневных газет и каждый день — с телеэкранов.

А. М. Мало того, данными, которые сейчас публи­куются в открытой прессе, иные политики активно пользуются в своих целях, зачастую являющихся це­лями локальными: достижение власти в собственных интересах конкретными лицами.

Вспомни фильм «Республика Шкид»: - Выбирайте меня, кореша, я вас не обижу...

Ю. Р. У нас сейчас многие регионы стали похожи на эту «Республику Шкид». Выборы в Якутии, в Осе­тии, в Татарстане — сплошные «Шкиды»... Ты уж го­вори прямо: бандиты полезли во власть. Раньше это как-то маскировалось, сейчас все открыто. Посколь­ку ряду известных лиц не вынесены приговоры, мы можем говорить, что они бандиты, только вот так, между собой. С точки зрения его величества Закона, они вполне добропорядочные граждане. И все люди, весь, как теперь модно говорить, электорат, это пре­красно знают. И почему они дружно голосуют за бан­дита, который живет сам и всем обещает устроить жизнь не по Закону, а «по понятиям»? Заметь, по бан­дитским «понятиям»!

А. М. Ты прав! Время, увы, диктует свои правила игры. И если вчера говорили, что не бывает некраси­вых женщин, а бывает мало водки, то ныне можно с уверенностью утверждать, что неэффективных «об­щественных связей» не бывает, а бывает мало денег.

Вероятно, что дело тут в несовершенстве законо­дательства. С изменением общества должен меняться и Закон. У нас сменились ориентиры, но законы оста­лись те, по каким мы в свое время строили комму­низм. А менять Закон — это процесс длительный и трудоемкий...

Ю. Р. Значит, мы строим дом по старым черте­жам, не из новых материалов? Совершенно потря­сающий случай произошел во время выборов в од­ном из регионов России. За кресло депутата боро­лись пожилой, всем в районе известный врач и преуспевающий бизнесмен средних лет с сомни­тельной биографией.

Накануне выборов над городком, где они должны были состояться, полетал самолет и разбросал тысячи разноцветных листовок. В этих бумажках утвержда­лось, что врач втихаря продает за границу человечес­кие жизненно важные органы для трансплантации. Врач, глубоко порядочный человек, которого знал весь район, объясниться уже не успевал и остался за бортом выборов, а кресло досталось его оппоненту -бизнесмену.

Можно это считать образцом так называемого «черного» PR — пиара?

А. М. Конечно, можно... Но оставим пока за скоб­ками те службы PR, чьи усилия сводятся к тому, что­бы купить или получить иным противозаконным об­разом общественное признание.

Поговорим о работе тех, у которых за душой нет звонкой монеты, а есть глубочайшая убежденность в правоте собственного (ведомства) дела и умение зара­жать своей уверенностью окружающих.

Ю. Р. Альтруист, однако! Ты опять пытаешься проповедовать работу «на энтузиазме», то есть то, от чего мы пытаемся уйти вот уже полтора десятиле-

тия? Какой пиар может быть, если, как ты выража­ешься, за душой нет звонкой монеты? Это будет, в лучшем случае, нечто подобное доморощенной про­дукции местных политотделов. Это мы тоже уже проходили. Неужели пиаром можно назвать иконо­стасы Досок почета, политинформации и жалкие брошюрки?

По моим наблюдениям, чем хуже идут дела в ми­нистерстве, комитете, организации, тем большая прослойка пиарщиков мобилизуются под их знамена. Они создают почти непроходимый барьер между пер­вым лицом и общественностью.

Взять московское здравоохранение. Если ты идешь в поликлинику больным или посетителем -флаг тебе в руки. Насмотревшись на ужасы, хамство, грязь, очереди, с которыми ты сталкиваешься повсед­невно как потребитель медицинских услуг, ты хочешь снять сюжет для ТВ или написать статью.

Ни один работник здравоохранения не имеет права дать тебе интервью или провести по больнице без санкции начальника высшего органа управле­ния. А между ним и журналистами скалой стоит пресс-служба.

Аналогичная ситуация создалась в армии, где на страже ее «интересов» стоит огромное управле­ние информации. Ты думаешь, ее служаки прикры­вают какие-то военные секреты? Ничего подобно­го. Самым большим военным секретом в армии считается бардак, который царит в частях и под­разделениях. Но попасть в части ты сможешь, толь­ко пройдя все бюрократические круги Управления информации.