Е. Соколан (ред.) - Поминайте наставников ваших. Архимандрит Троице-Сергиевой Лавры Наум (Байбородин) в воспоминаниях современников

Впрочем, однажды батюшка меня все-таки исцелил, но на этот раз, думаю, уже не ради меня (ибо что же исцелять просто так, когда человек в ответ не готов принести самого малого, как Адам в раю самой малой и легкой заповеди не захотел исполнить), а ради людей, которые были со мной связаны. Мы с сестрой были в этот момент в Анапе на отдыхе, а потом нам предстояло заехать в Краснодар уговорить креститься нашу родную тетку. Но в Анапе наступило резкое похолодание, теплых вещей с собой не было, и я простыла. Как ни пыталась скоренько, до поездки в Краснодар, вылечиться, ничего не получалось. Вид болезненный, глаза красные, из носа — «душ», и в таком-то состоянии я появлюсь у неверующих родных с миссией христианского просвещения! Там у двоюродных сестер маленькие дети, а от меня исходит угроза заражения вирусной инфекцией. Ясно, что они будут не в восторге от нашего приезда. О какой уж проповеди в таких условиях может идти речь! А тетку нужно было обязательно крестить, она уже болела тогда, но упорно сопротивлялась креститься, и было батюшкино благословение на ее крещение («а то умрет, и отпеть не сможете»).

Видя, что никакие аптечные средства ничуть не уменьшают активной стадии моего ОРВИ, я с надеждой мысленно обратилась к батюшке, изложив все обстоятельства моего затруднения и прося молитв. На следующее утро я встала совершенно здоровой, и никто из родных по приезде в Краснодар даже не заподозрил у меня недавней болезни! Тетку мы все-таки крестили. Сейчас и ее уже нет в живых. Отпели. Теперь можем за нее молиться. А ведь всего этого не было бы, если бы не батюшкино благословение во что бы то ни стало крестить тетку и не его помощь мне в моей болезни. Двоюродные сестры ни за что не позаботились бы о душе тети, и человек так и ушел бы в вечность непримиренный с Богом.

Батюшка исцелял и духовные недуги. Я это однажды очень отчетливо на себе испытала. У меня как-то раз развилось резко неприязненное отношение к одной рабе Божией, назовем ее N. Но я это состояние как что-то греховное не воспринимала, потому что, как я считала, причина на это со стороны N была — ее неправильное поведение. И конечно, каяться в этом не собиралась.

Однажды у батюшки в келье собралась небольшая компания его духовных чад, и я в том числе. Речь шла о чем-то постороннем, и вдруг батюшка всем громко говорит:

— Посмотрите на нее (указывает на меня), она N так ненавидит, что готова головой ее об стену бить!

Конечно, такого намерения по отношению к N у меня не было, это было преувеличение, но батюшка именно на это и рассчитывал: обличение при всех, стыд, что я выгляжу перед всеми как злодейка. Но самое главное даже не это, а то, что каким-то таинственным непостижимым действием совершилось нечто в моей душе: у меня с того момента от сердца отлегло, и неприязнь, овладевшая мною, исчезла. Ну а тот факт, что батюшка знал о моих негативных чувствах, конечно, не удивил: это же так естественно, мы ведь знаем, что батюшка о нас все знает.

Такие личности, как батюшка, рождаются одна на эпоху. Вот были у нас на Руси прозорливцы — тоже один на эпоху: преподобный Сергий, потом, в свое время, преподобный Серафим Саровский, чуть позже преподобный Амвросий Оптинский. Было, конечно, много и других святых и прозорливых людей, монахов, пустынников, старцев, но эти — особенные, по своей духовной силе превосходившие своих современников. И теперь, в наше время, такой человек — наш батюшка. Он был и мудрым духовным руководителем, учителем смирения и послушания, наставником монахов, и богословом, и имеющим многоразличные духовные дарования, и, конечно, прозорливцем.

О батюшкиной прозорливости знали все. И все на себе постоянно испытывали проявление этого его дарования, испытывали обильно. Но в батюшке все эти дарования настолько сочетались с его простотой и смирением, что и воспринимались в большинстве случаев как что-то должное. Или просто так много их было, что уже не удивлялись его всезнанию, а воспринимали обыденно.

Каждый из духовных чад отца Наума не раз испытал на себе его осведомленность о всех своих прегрешениях. У меня был случай, когда одно очень незначительное обстоятельство моей «прошлой» жизни мною и не осознавалось как грех, подлежащий исповеди, и было уже давно забыто. Но батюшка неожиданно сказал мне: «А ты ведь делала то-то и то-то…»

Но батюшке были открыты не только все наши грехи. Он знал все наши помыслы, знал, что ожидает нас при таком-то и таком раскладе вещей и событий, и т. д. Это, конечно, можно понять: Господь ему открывал очень многое о его духовных чадах, ведь батюшка должен был ответить за каждую душу, врученную ему Промыслом Божиим, и постоянно молился о всех. Но что удивительно, батюшке были открыты даже и вещи, не имеющие никакого отношения к спасению души. Это могли быть просто какие-то бытовые события, суетные помыслы и т. д. Когда я с этим соприкасалась, меня это удивляло гораздо больше, чем батюшкина осведомленность в моих греховных помыслах и делах.