Владимир Топоров: Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)

Нет, не сила татар, не исторические «случайности», а «победа» над Мамаем и, как следствие ее, чудовищный разгром Москвы Тохтамышем на целый век продлили иго на Руси. И конец ига, строго говоря (и, конечно, к счастью), не был победой: татары ушли сами с берегов Угры.

Стоит отметить явно неслучайный момент, отраженный во фразе […] посла вестника своего к Москве ко преосвященному Киприану митрополиту и ко преподобному старцу Сергию […]. В других редакциях «Сказания» вестник посылается к Киприану, но не к Сергию: Сергий извещается о случившемся Киприаном. Очевидно, составитель Забелинского списка проявил здесь личную инициативу, как бы приравняв Сергия к митрополиту Киприану. Но сама эта инициатива, установка на «возвышение» Сергия, конечно, симптоматична. Впрочем, в этом же самом фрагменте, как бы в противоречии с только что сказанным, говорится, что митрополит Киприан, прослезившись и сотворив молитву («[…] Помилуй и избави русских князей и все войско их, яко противнии наши ветри на тихость преложися […]»), посла […] по всем монастырем гонца своего и к преподобному старцу Сергиюи по всем церквам, и повеле Господу Богу молитвы творити день и нощь ». Отсюда с очевидностью следует, что Димитрий все–таки послал весть Киприану, а не Сергию, который узнал обо всем из рассказа в послании Киприана. Из такого «выдвижения» Сергия на равновысокую или даже самую высокую позицию можно заключить о тенденции к известному мифологизированию образа Сергия, неизбежному спутнику народной любви и признания, которые культивировались и поддерживались и сверху. Об этом свидетельствует и еще одно место в Забелинском списке. — Великий князь Димитрий Иванович вернулся после победы в Москву. Его встречает митрополит Киприан с живоносными крестами и святыми иконами. Он приветствует князя, окропляя его святою водой. Князь в ответ митрополиту:

« Аз, отче, вельми пострадах за святыя церкви и за веру православную и за землю Рускую и за свою великую обиду, и дасть мне Господь Бог помощь от крепкия своея руки, и молитвою святых страстотерпец Бориса и Глеба и святагопреподобнаго игумена Сергиявооружителя нашего, того вооружением и молитвами спасохся »

Молитва Сергия ставится в один ряд с молитвой Бориса и Глеба, защитников и покровителей Русской земли, а сам он именуется «вооружителем нашим», чьим вооружением и молитвами достигнуто спасение. На этом фоне «победитель» Димитрий оказывается оттесненным в тень игуменом Сергием, тогда еще, конечно, не канонизированным: канонизация произойдет семь десятилетий спустя.

Еще раз следует подчеркнуть отсутствие имени и темы Сергия в «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича». И это еще один пример несоотносимости или лишь частичной соотносимости образов Сергия в разных текстах, связанных с событиями 1380 года.

В двух первых примерах оба члена ведущей конструкции выражены одним и тем же словом: отцамь отець и учителем учитель . Ср. также четвертый цикл — пастырем пастырь .

Но и — терпел (дважды), переносил, страдал.

Здесь Епифаний не удерживается от соблазна сослаться на любимого и им Давида: « Поучится день и нощь и будет яко древо, саждено при исходящих вод, иже плод свой даст въ время свое ».

На самом деле сходство этих восьми блоков между собой еще большее. Практически почти все они отвечают схеме: (Или) кто& видя, зря, слыша (деепричастие) & сергиевы добродетели & не& насладился, возвеселился, умилился, подивился, почудился.

Надо напомнить, что подобные прорывы яко–т екста в общий текст «Похвального слова» часты, и этот прием из числа излюбленных Епифанием. Помимо отмеченных уже случаев ср. также:

Тем ныне и по нем жадаемь и плачемся, якоостахом его и обнищахом зело, якоосирехом и умалихомся, якосмирихомся и уничижихомся, якооскръбихомся и убожихомся, и изумлени быхом, якостадо без пастыря и корабль бес кръмника, яковиноград многоплодный без стража и болящий без врача .

Как и обычно у Епифания, ключевой элемент схемы, реализующийся в данном фрагменте, не исключает другие приемы уедино–ображения его, скрепления и уплотнения и на словесном и на ритмическом и «рифменном» уровнях, ср. в приводимом здесь примере парные глагольные связки — жадаемь ы плачемся; остахом и обнищахом; осирехом и умалихомся; смирихомся и уничтожихомся; оскръбихомся и убожихомся , а также цепочку, организуемую предлогом без , — без пастыря, без кръмника, без стража, без врача .