Юрий Грачёв - В Иродовой Бездне. Книга 3

— Вы, видимо, из заключения? — спросила она, первая начав разговор.

— Да, из заключения, — ответил Лева. — Слава Богу! Освободили, еду домой.

— У вас родные есть, к ним едете?

— Да, мама меня ждет, папа, брат, сестры.

— Вы счастливый человек, что к родным едете, а то, я знаю, бывает, освобождаются — никого нет, негде голову приклонить.

— Простите, я хочу у вас кое о чем спросить, — сказал Лева. — Вот я был более трех лет в заключении, оторван от внешнего мира. Так вот, по газетам, по книгам слышно, что идет везде большое строительство и, работая, созидая, люди изменяются. Человек становится новым, прекрасным; как это говорится, «человек меняет кожу».

— Да, это верно, строительство идет колоссальное, везде. Это вы видели и сами, участвуя в строительстве Горно-Шорской железной дороги. Но человек, по всем данным, остается тот же.

Она замолчала и тяжело вздохнула.

Лева взглянул на нее, и ему стало ясно, что у нее какое-то большое горе.

— А вы скажите мне, за что вы сидели? — спросила собеседница.

Лева, обычно не рассказывающий о себе подробно, тут же прямо сказал ей, что он верующий, решил жить по учению Евангелия, и вот из-за этого всего пришлось уже второй раз быть в тюрьме.

Девушка широко открыла глаза и с удивлением посмотрела на Леву.

— Вы, молодой, и верите в Евангелие, в Христа?

— Да, да, — сказал Лева. — Это самое дорогое в моей жизни. Я верю, что только Христос есть путь, и истина, и жизнь.

Девушка с интересом слушала его объяснения.

— А я вот верить не могу, — сказала она. — Отец, мать, хотя инженеры и знают много старого, но в Бога не верят, а в школе я была сама в кружке воинствующих безбожников и другим разъясняла, что Бога нет.

Лева стал рассказывать ей, как хорошо было бы, если бы все люди верили в Бога, как в Отца, любили Христа, — тогда все были бы братьями и сестрами, не обижали бы друг друга, не было бы греха и зла…

Увлекшись своим повествованием, Лева не заметил, как девушка опустила голову. И вдруг он услышал: она плачет.

— Что с вами? У вас, видимо, какая-то беда?

— Да, я так несчастна, так несчастна! — проговорила она сквозь слезы. Отца тоже арестовали, и он пропал. Но не в этом дело. Это мы пережили. Вот учусь в институте, хочется хорошего, чистого… Ну, скажу вам откровенно: дружила я с одним парнем, он хороший студент, общественник, я тоже не из последних студенток. И вот он так полюбил меня, а я его. Решили вместе жить, строить жизнь, зарегистрировались в загсе. Нам дали комнату. И вдруг, представьте себе, вся его любовь ко мне исчезла, стал относиться ко мне даже не по-животному, а прямо скажу — по-зверски! Узнала — гуляет с другой студенткой. Это так поразило меня, так убило, что я не могу прийти в себя. Я верила в людей, а теперь мне страшно. Нет ничего. Вот, вы думали, я девушка, а я не девушка и не жена теперь…

Она молчала. Молчал и Лева.

— Скажите, возможно, у вас только несчастный случай, — спросил Лева. — А многие живут очень счастливо и становятся новыми людьми?

— Не говорите мне про новых людей! — воскликнула девушка с какой-то тоской. — Это не только со мною. Разводов кругом сколько угодно. Отцы бросают маленьких детей. А пьянка! Что за пьянка идет! А на производстве, — вот я на практике была, — сплошной мат стоит, и только о женщинах говорят…

— Так я вижу, что на воле ничего нового, положительного нет, — сказал Лева, — и народу по-прежнему нужен Христос. Без Христа не может быть чистой, светлой жизни.

— Не знаю, не знаю, — ответила девушка. — Только тяжело, очень тяжело. Все мечты, самые лучшие девичьи, втоптаны в грязь. Хорошо, что я еще не забеременела…

— Доставайте Евангелие, познакомьтесь с ним, — одно только я вам и могу пожелать, — сказал Лева.

В Новосибирске она сошла.

О, как хотел бы Лева, чтобы Евангелие, любовь Христа, стали известны многим и многим, и молодежь, озаренная Божьим светом, могла радостно, чисто жить и трудиться и строить новую, светлую жизнь без греха, злобы, ненависти… Без разврата…

Но, увы, была ночь, глухая, темная ночь. Были жуткие годы.

Вот и родной Куйбышев!

По улицам, занесенным снегом, спешит Лева в дом, в который он возвращается во второй раз после своих испытаний.

Материнские объятья, слезы родная семья… Преклонили колени, сердечно благодарят Бога, снова вернувшего Леву в семью. Плача от радости, горячо молится мать:

— Господи! Ты услышал мою молитву, ты вернул родного сына. О, благослови! Помоги, защити….

Нужно начинать жизнь. Мысли, думы плывут, наполняют сердце Левы, волнуют душу…