Шри Ауробиндо - Шри Ауробиндо. Жизнь Божественная – II

Память на уровне разделяющего сознания является посохом, на который ум, беспомощно увлекаемый стремительным потоком Времени и не имеющий возможности остановиться и передохнуть, опирается, чтобы не упасть. Память – это жалкое подобие целостного непосредственного и постоянного осознания себя и непосредственного целостного или глобального восприятия вещей. Ум может непосредственно осознавать себя только в момент своего текущего бытия; вещи он воспринимает во многом опосредованно и только так, как они представляются ему в данный момент времени в окружающем его пространстве и улавливаются чувствами. Он компенсирует свои недостатки памятью, воображением, размышлением и разного рода символическими идеями. Его чувства являются инструментами, с помощью которых он воспринимает внешний облик тех вещей, которые в данный момент находятся в непосредственной близости от него; с помощью других инструментов – памяти, воображения и мышления – он представляет себе (хотя уже не столь непосредственно) облик вещей, удаленных от него во времени и пространстве. Единственное, что не является таким инструментом, это его непосредственное осознание себя в настоящий момент. Поэтому посредством этого осознания ему легче всего войти в контакт с вечным бытием, реальностью; всё остальное он склонен (при близком рассмотрении) считать не просто феноменом, а скорее ошибкой, иллюзией и неведением, ибо вещи перестают казаться ему в полной мере реальными. Так на них смотрит Иллюзионист; для него единственной по-настоящему реальной вещью является вечное «я», скрывающееся за непосредственным самоосознанием ума в настоящем. Или же, подобно буддистам, он даже на это вечное «я» начинает смотреть как на иллюзию, некую картинку, субъективный образ, игру воображения или ложное ощущение и ложную идею бытия. Ум в своих собственных глазах становится полупризрачным волшебником, который вместе со своими трудами невероятным образом существует и не существует, является устойчивой реальностью и в то же время мимолетной иллюзией, которая им объясняется или не объясняется. Но, в любом случае, ум намерен покончить с собой и с собственными трудами, чтобы почить во вневременном покое Вечного и отдохнуть от бессмысленного творения призрачных форм.

Но, на самом деле, наши четкие различия между внутренним и внешним, нынешним и прошлым самоосознанием являются издержками ограниченной и изменчивой активности ума. Позади ума есть устойчивое сознание, использующее ум в качестве своего внешнего инструмента и не делающее жестких концептуальных различий между собой в настоящем и собой в прошлом и будущем; при этом оно осознаёт себя во Времени – в настоящем, прошлом и будущем – но не последовательно, а одновременно, обладая целостным видением, которое охватывает изменчивые переживания временного «я» и утверждает их на фундаменте неизменного вневременного «я». Мы можем осознать присутствие этого сознания, отстраняясь от ума и его активности или успокаивая его и заставляя замолчать. Однако сначала мы воспринимаем это сознание в его неподвижном состоянии и, если мы ограничимся только неподвижностью «я», то можем прийти к выводу, что оно не только вне времени, но и вне всякой деятельности, что ему не свойственны ни представление, ни мышление, ни воображение, ни память, ни волеизъявление, что оно погружено в себя и поэтому чуждо всей вселенской активности. Тогда только это «я» становится реальным для нас, а всё остальное начинает казаться призрачным символизмом несуществующих форм – или форм, не соответствующих ничему реально существующему – и поэтому сном или грезой. Но эта погруженность в себя – только состояние, результат сосредоточения и собранности нашего сознания, как и предшествующее ему состояние рассеянности мышления, памяти и воли. Подлинное «я» является тем вечным, который, вне всякого сомнения, способен и к изменчивости во Времени, и к неизменности, поддерживающей Время, – способен одновременно находиться в этих состояниях, которые иначе не могли бы сосуществовать; и даже одно не могло бы существовать, а другое – творить призрачные формы. Это высшая Душа, верховное «Я» и Бытие, [54] para puruṣa, paramātman, parabrahman . упоминаемые в Гите, – тот Всевышний, который, как первооснова и владыка всего сущего, поддерживает и неизменное, и изменчивое.

Пока что мы рассматривали ум и память преимущественно с точки зрения предварительного ментального осознания себя во Времени. Но если мы взглянем на них не только с точки зрения осознания, но и восприятия себя, и не только восприятия себя, но и восприятия внешнего мира, мы обнаружим, что пришли к тем же выводам, но с более богатым объемом знаний и еще более ясным пониманием природы Неведения. На данный момент можно следующим образом сформулировать то, что мы обнаружили: есть некое вечное сознательное существо, которое делает устойчивое и неизменное самоосознание, неподвластное действию Времени, основой изменчивой деятельности ума и которое, даже обладая супраментальным знанием, охватывает всё движение потока Времени и присутствует, благодаря деятельности ума, в этом потоке. Становясь поверхностной ментальной личностью, движущейся от момента к моменту, ориентирующейся не на свое сокровенное «я», а лишь на свое отношение к происходящему с ним во Времени, скрывающей от себя (будучи погруженной в его поток) будущее завесой того, что кажется пустотой Неизвестного и несуществующего (хотя, на самом деле, является нереализованной полнотой), обретающей знание и жизненный опыт в настоящем и оставляющая их в прошлом, которое тоже начинает казаться пустотой Неизвестного и несуществующего, частично озаряющейся светом памяти, выхватывающим и сберегающим отдельные предметы и события прошлого, это существо представляется эфемерным и преходящим, неустойчиво владеющим эфемерными и преходящими вещами. Но мы обнаружим, что на самом деле оно всегда остается тем же самым Вечным, незыблемым и самодостаточным в Своем супраментальном знании, и что владеет оно тоже тем, что вовеки незыблемо и вечно; ибо именно себя оно ментально воспринимает в линейном развертывании Времени.