Марио Ридинг - Нострадамус - благая весть. Предсказание известного прорицателя

Но из сражения появляется еще одна очень любопытная вещь. Она достаточно хорошо сочетается с катреном Нострадамуса, который иначе было бы трудно толковать. Солдаты Ла Палиса сочинили о нем песню. Первоначально в песне говорилось: «Helas, s’il n’etaitpas mort, il ferait encore envie» («Увы, если бы он не погиб, они бы все еще завидовали ему»). В древнефранцузском языке (как и в текстах Нострадамуса) буквы «f» и «s» иногда в напечатанном или рукописном виде были похожи друг на друга. Чаще всего, когда так происходит, догадаться о точном значении фразы можно только из контекста. Но в случае с песней о Ла Палисе, если бы буквы «s» были заменены на «f», значение получилось бы настолько возвышенным и тавтологически нелогичным, что поэт с хорошим чувством юмора обязательно бы использовал такую идею и еще больше усилил значение.

В данном случае имеется в виду поэт Бернард де ля Монно (1641–1728). Он прочитал древний французский текст как: «Hélas, s’il n’était pas mort, il serait encore en vie» («Увы, если бы он не погиб, он был бы до сих пор жив»). Вдохновленный счастливым совпадением, Монно начал работать над песней. Сначала он выдумал неологизм «lapalissade», означающий «ляпалиссиаду, совершенно очевидную истину или трюизм». Тем не менее и этого достижения ему показалось мало, и французский академик продолжил упражняться в остроумии дальше и, чтобы задокументировать свою находку, написал очень запоминающуюся песенку, назвав ее «Песня о де Ла Палисе» («Chanson De La Palisse»). Вот отрывок из этой песни:

В этом чрезвычайно красивом катрене Нострадамус создает легенду о человеке, с чьими военными подвигами и славной смертью он, разумеется, был хорошо знаком.

Читая этот катрен на языке оригинала, то есть на древнефранцузском, инстинктивно чувствуешь, что он, скорее всего, связан с королем Испании Филиппом V, который был известен как «король, правивший дважды». Филипп V был маниакальным, депрессивным, склонным к меланхолии (возможно, это он унаследовал у своих баварских предков Виттельбахов, обладавших, как считалось, геном сумасшествия). Он также унаследовал приапизм у своих предков бурбонов. Болезнь внесла свою лепту в то, что Филипп считал себя виновным в ухудшении состояния здоровья своей первой жены Марии Луизы Савойской (в результате Филиппа пришлось оттаскивать от ее смертного ложа. Тем не менее он не попал на ее похороны, так как был на охоте). После этого его вторая жена Елизавета Фарнезе подавляла его и пыталась верховодить, путем принудительного воздержания, а затем удовлетворения ее сексуальных пристрастий в обмен на власть (Филипп был неумеренно набожным и категорически не признавал мысль завести любовницу).

В первой половине своего правления урожденный француз Филипп осознал, что большие районы Испанской империи поглощены группой жадных иноземцев (следует отметить, большинство из них – британцы и австрийцы) в результате войны за испанское наследство. Страна потеряла Минорку, затем Гибралтар, испанские Нидерланды, Сардинию, Милан, Неаполь, а также Сицилию и районы провинции Милан. Испытывая отвращение к самому себе, Филипп отрекся от власти в пользу своего сына Луиса I и поселился в монастыре. В этом же году ему пришлось вернуться, когда его сын внезапно умер от оспы («позже он будет спокойно править»). Когда на Филиппа снова нахлынула меланхолия, он придумал для себя особый режим дня, в основном ночной. Позже король заявлял, что его излечил замечательный певец-кастрат Карло Броски-Фаринелли, которого каким-то образом заставили петь одни и те же четыре арии для Филиппа и его вездесущей жены каждую ночь в течение двадцати лет.