Андрей Паскевич - Философское и эзотерическое толкование Евангелия

Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них.

Мф. 18:20

В собеседники по теме нового толкования Евангелия я пригласил Карла Густава Юнга – швейцарского психиатра, основоположника аналитической психологии;

Дейна Радьяра – одного из наиболее значимых астрологов двадцатого века, автора почти пятидесяти книг и сотен статей, большинство из которых посвящены астрологии, в рамках которой он положил начало гуманистическому и трансперсональному направлению, а также Рудольфа Кристофора Эйкена – немецкого писателя и философа, лауреата Нобелевской премии по литературе в 1908 году «за серьёзные поиски истины, всепроникающую силу мысли, широкий кругозор, живость и убедительность, с которыми он отстаивал и развивал идеалистическую философию».

Вступительное слово, об актуальности, рассматриваемой нами темы, предоставляется моим гостям.

Для христианства история была чем-то безусловно единственным и однократным; вступление божественного в человеческую сферу и в вообще столь скоротечное время чрезвычайно повысило значение жизни во времени; человек видел себя поставленным во времени перед великой задачей и вынужденным принять весьма ответственное решение; бесконечный ритм естественного течения уступил, таким образом, место этической драме, которая связует все единичные эпохи.

Рудольф Эйкен. Философия Истории

Я не хочу сказать, что с христианством покончено. Напротив, я убежден, что при нынешнем положении вещей устаревшим является не христианство, а наши концепция и толкование его. Христианский символ – это живая вещь, которая несет в себе зерна дальнейшего развития. Он может продолжать развиваться; это зависит только от нас, сможем ли мы заставить себя снова задуматься, и при том более глубоко, над посылками христианства.

Юнг. Трансцендентная функция

«Некоторые люди, даже среди нас, без сомнения скажут, что традиционные ценности христианства утратили свою способность пробуждать людей нашего интеллектуального и научного века. Но если в этих словах есть кажущаяся правда, то в них также скрывается и глубокая ошибка. Формулировки, внешние одеяния и кристаллизовавшиеся институты, которые веками служили каналом для движущих духовных сил импульса Христа, вполне вероятно, потеряли теперь свою способность вдохновлять водительство (leadership), преобразующее мир. Но сам импульс Христа, каким он исходил от Иисуса, не потерял духовные движущие силы. Сегодня нашей задачей (мы – это христиане) является перенастройка самих себя на импульс Христа и создание новых форм и новых каналов высвобождения, через которые Христос станет живой Властью вдохновения и преображения».

«Однако условия существования и потребности человечества изменяются. Образ Бога, который воспламенял воображение множества людей веками, блекнет и пустеет в своём духовном значении в глазах приходящих поколений. Становится необходим новый Образ. Сначала он обретает форму в умах некоторых, кто имеет видение, затем распространяется среди многих, становится центром, через который струится новая витальность, новое вдохновение, и сила для преображения, спасения и исцеления – сила божественного света и божественной любви».

«Мы должны создать новые Образы и придать сущностному христианству новые формулировки».

«Сакральное» знание о душе существовало всегда, и до некоторой степени всегда передавалось с помощью символа или притчи просто оттого, что душа может быть понята через действия человека, его мысли и чувства. Изменяясь, сознание людей способно интерпретировать эти символы сообразно своему времени, а также в зависимости от социального или индивидуального уровня развития человека.

«Интерпретации различаются. Потребности людей, живущих в двадцатом столетии, отличаются от потребностей первого (или шестнадцатого) века, так как за такой период времени с человечеством происходит много изменений».

«Мы приобретаем только то знание, на которое мы ориентированы нашим фактическим жизненным опытом. Опыт современного человека черпается преодолением обширных проблем интеграции, предполагающим сложные мыслительные процессы, следовательно, требуется переосмысление древних символов для более сознательного – не столь эмоционального, но более содержательного – утверждения значения имеющегося знания о будущем предназначении развивающейся души».