Дмитрий Давыдов - Tiempo De Carlos

Дело в том, что в мою голову три года назад закралась идея, которая очень стройно и красиво вплелась в картину мира, и я заболел ею. Я около года просто думал о том, как будет круто, если эта идея выстрелит. Мне казалось, что этот бизнес перевернёт сначала город, затем страну, а потом и весь мир. Я положу начало эпохе возрождения, это будет просто невероятно. Только вот отличий стартапа от простого бизнеса обычно два. Первое – такого бизнеса ещё не было и просчитать результат не было никакой возможности, а второе – проект может стать как невероятно успешным, так и полностью провальным, потому как рынок может отвергнуть новое и удивительное легко и просто. Я целый год пытался построить компанию и даже при наличии средств это никак не удавалось. Найм специалистов, стратегия маркетинга, каналы рекламы, исследование рынка, создание качественного продукта, бухгалтерия, разработка платформы, налоги. Я закопался, упахался и полностью выдохся.

Когда я решил продать моё гениальное детище крупным игрокам, несколько компаний согласились со мною встретиться и, выслушав, сообщили, что идея хороша, но им совсем не интересно входить в моё дело на таком раннем этапе. Они выбирали подождать и посмотреть на то, как рынок отреагирует в массе на мой продукт. Им было легче вложиться в очередной стартап по изучению английского, чем рисковать с таким, как я. Всё, что у меня получалось, – это зажигательно говорить, придумывать крутую рекламу, вдохновлять и непосредственно обучать тому, что я знаю сам. Но как дело касалось отладки каких-либо бизнес-процессов или вопросов построения структур и систем, у меня наступал ступор. То есть компания работала и дело приносило результаты, но порядка и уж тем более стремительного развития не было и близко. Мне нужны были помощники, толковые эксперты сразу в нескольких сложных областях, а найти их мне было некогда, ведь я и так волочил на себе половину дел организации. «Извечная проблема делегирования» – скажут умники. Да, мать его, именно так! Но когда ты на шпагате, думать и принимать решения адекватно весьма затруднительно.

В семье дела обстояли не лучше. Там царило напряжение. Время шло. Я был уже не молод, и в мои тридцать восемь я периодически начал впадать в состояние лузера, у которого никогда уже не будет того, о чём он всю жизнь мечтал. Путешествия, дорогие автомобили, возможности и ресурсы, чтобы сделать мир лучше. Это достаточно отвратительно, когда из разных эмоций ты всё чаще выбираешь немного поныть. Работа меня затолкала в угол ринга сильными оперкотами, и я был почти в нокауте.

Я, как достойный мужчина, который обещал инвестору немного другие цифры, сделал себе минимальную зарплату, потому что только так он мог быть уверен в том, что я заинтересован в росте компании и не собираюсь шевелиться лишь для вида, шикуя каждый день на чужие инвестиции. Мы обсудили, что я выведу компанию на определённый уровень дохода, и тогда мы изменим условия, а сейчас только работа за минимальный оклад и никаких излишеств. Схема нормальная, но не когда это длится уже год. Очевидно, что моей жене это не понравилось изначально, и она, всегда поддерживающая меня и всецело мне доверяющая, стала настаивать на увеличении моей оплаты труда, несмотря ни на какие там договорённости, а я, зажатый между джентельменскими обязательствами и ролью кормильца, совершенно лишил себя выходных и мотался по возникающим подработкам, насколько было сил.

От такого графика наша, когда-то дружная семья, начала разваливаться. Я уходил рано, приходил поздно, дома был постоянно хмурым и сосредоточенным на завтрашних проблемах. Именно проблемах. Я прямо стал видеть проблемы, а не ситуации и не события. Стал депрессивным и унылым. Самое ужасное то, что на работе я должен был записывать оптимистичные и позитивные видео, а дома у меня не хватало сил даже поцеловать собственного тринадцатилетнего сына, которого я стал видеть так мало, что совершенно выпал из его воспитания. Это было ещё одной гранью разлада. Когда он вёл себя как-то невоспитанно или баловался, я раздражался и рявкал на него, не вникая и не чувствуя. Любви в моих действиях не было, и это совсем не нравилось жене, и её попытки объяснить, почему сын так себя ведёт, меня только больше и больше злили, ведь там выявлялся детский синдром дефицита внимания со стороны отца, который я совершенно не хотел признавать.

Я принял оборонительную позицию, стал жить как во сне, отстранившись от всех. Ни на работе, ни в семье мне не было спасения. Везде я что-то делал неправильно, везде я уставал от обязательств, с которыми часто просто не справлялся и подводил людей, очень близких людей, и плюс ко всему этому, конечно же я был уверен, что меня совершенно никто не понимает. Мои друзья со временем стали либо очень занятыми и успешными, либо опустились на самое дно, загоняя меня рассуждениями в депрессию. Ни с одними, ни с другими мне было некомфортно, и я практически ни с кем не общался. Мне уже не хватало сил верить в стартап так, как верил раньше, и внутренне уже проигрывались варианты того, что будет, если мы рухнем. Сколько я останусь должен инвестору и куда пойду работать при провале. Естественно, заглушать боль и страхи вместе с печалью легче всего в ютубе и американских блокбастерах под вкусную и калорийную еду, и конечно же я начал разъезжаться и морально, и физически. Набрал десяток лишних килограмм, стал упаковывать каждую реплику в сарказм, крякая и хмыкая на различные новости об успехах друзей и приятелей. Стал очень жёстким, начал укреплять эго в новой обиженно-уставшей позиции, которая была очень нестабильная, и оттого истерики и нытьё чередовали друг друга, случаясь всё чаще. Меня было очень легко задеть и разозлить. По итогу я собрался встречать своё сорокалетие с фразой поперёк всего моего мировоззрения: «ЕСЛИ У МУЖИКА В СОРОК ЛЕТ ДЕНЕГ НЕТ, ТО И НЕ БУДЕТ УЖЕ». Надо же было услышать такое в каком-то ролике, и как же глубоко оно засело, что теперь мигало в мозгу красной лампочкой.

Читать дальше