Дэвид Годмен - Ничто никогда не случалось. Жизнь и учение Пападжи (Пунджи). Книга 2

Внешний мир – это ситта-спандита, порождение ума. Теория не-происхождения (аджата), которую отстаивает Гаудапада, по сути является точкой зрения сторонников Мадхьямики.

Мадхьямакакарика Нагарджуны начинается со слов: «аниродхам анутпадам» (нет ни подавления, ни возникновения). Гаудапада принял эту доктрину и передал ее своим последователям.

Состояние ума, которое буддисты называют нирваной, в Веданте известно как Брахман. Это summum bonum и буддистов, и сторонников Веданты.

Гаудапада в своих работах выражает почтение Будде. Он также соглашается с утверждением Мадхьямики, что аджата – это высшая истина. Все это возможно потому, что разница между Ведантой и буддизмом очень мала. Сам по себе буддизм очень многим обязан Упанишадам. Таково мнение профессора Бхаттачарьи.

Когда я приеду в Харидвар, я привезу с собой эту книгу.

Раман продолжает свой рассказ о том, как они с Жасмин проводили дни в Харидваре с Пападжи.

Наши прогулки длились, как правило, пару часов. Обычно мы возвращались в Харидвар к тому времени, когда пора было готовить себе обед. Где бы мы ни были, учитель всегда сам выбирал меню. Он учил нас готовить простые пенджабские блюда, но часто мы ели только вареные овощи или каши. Иногда пища была такой простой, что мы даже не добавляли ни соль, ни приправы. Когда еда была готова, мы спускались к Ганге и устраивали пикник на берегу. Примерно раз в неделю учитель водил нас в Гуджарати Бхаван – ресторан в Харидваре – и заказывал нам полный обед. В другие разы он покупал закуски с лотков, которые тянулись вдоль улиц. Его любимыми закусками были пакоры и морковная халва.

Когда я впервые встретил учителя в Харидваре и увидел, как он живет, я подумал, что он аскет по натуре. И только после того как побывал с ним в нескольких поездках, я понял, что он использует свое время в Харидваре для того, чтобы сбросить вес. Когда он приезжал к своим ученикам в Бомбей или Лонду его закармливали огромным количеством пищи. По возвращении в Харидвар у него было около 10 кг лишнего веса. Он садился на интенсивную диету, и все, кто был с ним, вынуждены были питаться так же. Однажды он целую неделю ел одну вареную картошку без соли.

Каждый раз, когда она оказывалась в его тарелке, учитель делал одобрительные замечания, такие как «Очень хорошо! Очень простая, чистая еда. Вот так и надо жить». Убеждая нас есть эту чистую, полезную пищу, он ни словом не упоминал о том, что только что провел три месяца, питаясь жирной, пряной пищей со всех уголков Индии.

Когда я впервые встретил учителя в Дели, он как раз сидел на своей диете. Я думал, что ему нравится так жить и питаться, потому что я не видел, чтобы он жил по-другому. И только потом я понял, как он любил хорошую пищу. Когда я пригласил его в Австралию, я специально готовил ему очень простую, почти безвкусную еду. Учитель, должно быть, думал, что я очень плохой хозяин, потому что ни разу не предложил ему ничего вкусного.

Когда учитель хотел закончить свою диету, он никогда прямо не признавался в этом. Он никогда не говорил: «Я хочу сегодня съесть что-нибудь вкусное. Пойдемте поедим». Вместо этого он придумывал какие-нибудь предлоги и отговорки.

В один из моих первых визитов в Харидвар он посмотрел на меня и сказал: «Ты выглядишь очень худым и нездоровым. Тебе надо лучше питаться. Пойдем, найдем тебе что-нибудь питательное».

Мы с ним отправились в город, и он заставил меня сесть рядом с лотком, с которого продавали молоко буйволиц со сливками сверху. Молоко буйволиц гораздо более густое и жирное, чем коровье. Продавец снимал сливки с кипящего молока и добавлял его в напитки, которые продавал со своего лотка. Учитель заказал для меня литр, а затем, подумав, заказал литр и для себя. Он не был болен и определенно не страдал от недоедания.

На следующее утро учитель спросил: «Ты хорошо спал? Ты лучше себя чувствуешь?»

«Да, – ответил я. – Я хорошо спал».

Вначале я был тронут его вниманием, но вскоре понял, что у него была другая причина спрашивать.

Он засмеялся и сказал: «А я совсем не спал. У меня всю ночь было несварение от того, что я выпил слишком много молока буйволиц».

Дни в Харидваре часто были повторением утра. После долгого послеобеденного сна учитель вставал и приглашал нас еще на одну прогулку вдоль реки. По возвращении мы ужинали, а затем около часа сидели с ним в его кумире.

Иногда он брал нас с собой в город, чтобы показать нам, что происходило в некоторых ашрамах. Он всегда очень почтительно склонялся перед каждым свами, возглавлявшим ашрам. Затем, если у него было шаловливое настроение, он задавал духовные вопросы, на которые никто не мог ответить. Он делал это с таким наивным выражением на лице, что свами верил, будто бы перед ним новичок в вопросах духовности, который пришел за советом. Нигде и никогда учитель не признавался, что он сам был духовным учителем. Похоже, он знал все ашрамы и всех свами в Харидваре, но очень немногие в этих местах знали, кем он был на самом деле.