Галина Мамыко - Монастырские

Статистика: страниц – 621 знаков с пробелами –1 894 145

1 часть романа

Отец Антоний в плаще, надетом поверх старой залатанной рясы, не спеша шёл привычным путём. Огромная территория кладбища больше походила на нескончаемый лес. Он с удовольствием втягивал ноздрями свежий воздух.

Ему нравились и эта тишина, и осень… Ноги мягко проваливались в плотный слой сырых листьев. Тёмные силуэты деревьев дрожали от колебаний воздуха. Вместе с порывами ветра обрушивались брызги. Порою тучи рассеивались, и тогда бледное солнце мелькало перед глазами как‑то неожиданно и странно.

Каждый раз, когда приходилось возвращаться после церковной службы домой, он использовал эту пешую прогулку для Богомыслия и молитвенного правила.

Сейчас душа священника звучала пасхальными песнопениями. Престольный праздник проводился по традиции пасхальным чином, в честь воспоминания обновления храма Воскресения Христова в Иерусалиме.

Кроме того, с утра отцу Антонию служащая передала записку. Кто‑то просил о встрече возле мемориала погибшим советским воинам. Это по пути.

Уже издали он узнал этого человека. Агапов Анатолий Петрович. С ним отцу Антонию довелось познакомиться ровно год назад, на следующий день после престольного, в праздник Воздвижения Креста Господня. И точно так же моросил дождь. Тогда этот человек пришёл под конец службы и попросил у батюшки тайно исповедаться. Дождались, пока церковь опустеет. Исповедь длилась больше часа. Затем отец Антоний подвёл незнакомца к украшенному живыми цветами Кресту на центральном аналое. Мужчина помедлил. Священник с пониманием смотрел на него. Он знал, что для многих не церковных людей встать на колени в храме представляется делом постыдным. Но Агапов всё же положил земной поклон, как это недавно делали присутствующие.

Тогда‑то батюшка помимо прочего и узнал подтверждение своим догадкам: он находится под наблюдением. Ну, а один из наблюдателей – этот самый, Агапов, что так внезапно объявился в жизни отца Антония.

Этот человек стал частым гостем в ваганьковском храме Воскресения Словущего. Приходил вроде бы вынужденно, в силу служебных обязанностей. На самом деле, и это было для отца Антония очевидно, Агапов не притворно сожалел о многом в своей жизни и всерьёз молился.

Сейчас Агапов в задумчивости сидел на поваленном недавним ураганом дереве, неподалёку от Мемориала, укрытый от посторонних глаз раскидистыми елями. Склонившись, он чертил прутиком по земле и курил. Он ещё не успел увидеть отца Антония.

Отца Антония устраивало оставаться подольше незамеченным – в этих местах его вполне могла караулить сейчас та, которую он называл Рыжая. Она, правда, чаще поджидала батюшку уже при выходе с территории кладбища, в уединённом уголке. Тем не менее, способна была объявиться и на людях, и чаще – как раз возле Мемориала, где наверняка можно было увидеть своего покровителя. Вопрос встречи с отцом Антонием был для неё важнее осторожности. В такие минуты она заставала священника на поминальной молитве.

Здесь, начиная с 1908 года, находилось уничтоженное в тридцатые годы коммунистами место захоронения знаменитого московского проповедника, настоятеля кремлёвского Архангельского собора – протоиерея Валентина Амфитеатрова.

Отец Антоний не уходил, пока не прочитывал текст Литии. Возле могилы легендарного проповедника он размышлял о гнусной природе большевизма. Он думал о том, что те, кто возвёл в ранг государственной политики борьбу с церковью, роют яму и себе, и государству. Эти люди поставили страну «вне Бога», а значит, запрограммировали государственный строй на гниение. И пройдёт не так много времени, размышлял отец Антоний, как весь этот колосс на глиняных ногах рухнет.

Священник был просто уверен в неминуемой катастрофе.

Вся библейская история указывает на то, что гнев Божий неотвратим там, где человек поворачивает против Творца. Вот и в СССР разве может быть иначе с теми, кто пошёл по пути уничтожения священства и преследования верующих, а атеистическую идеологию сделал фундаментом государственного строительства. Такие мысли были в голове протоиерея Антония Монастырского. И самое страшное, думал он, это то, что на смену старому растёт такое поколение, которое усилиями властей не знает Бога. Народ, отвернувшийся от Бога, это страшный народ. Как тут не вспомнить Евангельских «живых мертвецов».