Галина Мамыко - Большое будущее

Нас у мамы семеро.

Мерено – немерено.

А восьмой ребёнок – папа

(иногда так шутит мама).

Вышли все мы на прогулку,

друг за дружкой – в переулке.

«Вот экскурсия идёт», –

комментирует народ.

К нам пристраиваются в хвост:

«Кто же наш экскурсовод?»

Ого-го, толпа за нами,

слушают все голос мамин.

Мама в авангарде важно,

как заправский гид отважный:

«Перед вами дом старинный.

Здесь жила семья Марины,

вашей по отцу прабабки,

рода графского, из знатных.

Муж её был вхож к царю –

со слов деда говорю.

Балы, званые обеды

видели здесь эти стены».

«Странно, – голоса за нами. –

Раньше мы этого не знали».

Вышли мы к проспекту Мира.

Папа нам купил пломбиры.

Люди сзади вдруг заныли –

почему про них забыли?

В парке Горького мы сели

на большие карусели.

Разрешают здесь кататься

многодетным, тс-с, бесплатно.

Возмущение в хвосте:

«Мы одной толпой везде!

Пусть теперь экскурсовод

тут порядок наведёт.

Мы бесплатные билеты

заслужили, как и дети».

Вот пришли мы на обед

в семейный ресторан «Привет».

Папа заказал котлеты,

по тарелке винегрета,

борщ московский и блины,

кофе, чай и леденцы.

Два стола для нас накрыли,

пока дружно руки мыли.

Наконец, прошли все в зал –

там уже нас ждёт «вокзал»:

хвост компании из «наших»

требует бесплатной каши.

Кажется, пора домой,

весело идём гурьбой.

Папа вспоминает детство,

мы смеёмся. Интересно.

«Тихо слишком говорите –

тут не слышно. Повторите», –

требует вдали галёрка,

что идёт за нами долго.

Наконец, домой пришли.

В дверь скребутся: «Как же мы?!»

Топчется всё тот же люд,

продолжения все ждут.

«Добрый день! Алё! Беловы?» –

«Нет. Ошиблись. Мы – Петровы!» –

«Проспект Мира, дом двенадцать?» –

«Мира, да. Квартира – двадцать».–

«Телефон – два, пять, три, шесть,

Восемь, семь?» – «Всё так и есть!»

«Значит, я попал к Беловым». –

«Вы ошиблись. Мы – Петровы».–

«Мальчик, ты просто не знаешь.

Ты там точно проживаешь?» –

«Да, конечно. Сестра, брат,

мама, папа, и я – Остап». –

«Извини. Ну, до свиданья!

Да, зовут меня дед Ваня».

Звонит снова телефон,

о Беловых разговор.

И так каждую неделю

дед Иван ведёт беседу.

О Беловых, их семье,

и немного о себе.

До войны был трактористом,

а на фронте, о!, танкистом.

Ранен дважды, но терпимо,

и дошёл аж до Берлина.

В городе дали квартиру

и работу, и жил с миром.

«А Беловы – кто они?» –

«А, Беловы… Все – мои». –

«Как понять? Что это значит?» –

«Эх, Остап. Мой милый мальчик.

Неприятный разговор –

для меня… фу, этот вздор…

Но, однако, расскажу

всю историю мою.

Жил я там, где ты сейчас.

Был женат, но пробил час.

Поболев, жена скончалась.

Сын женился. Места мало.

В интернат велели съехать,

чтобы не был им помехой.

Мда… а сами, теперь вижу,

продали мою квартиру.

И злой повести конец.

Ну, пока. Зовут. Обед».

Нет, ошибся дед Иван.

Нет, не повесть, а роман.

Новый том написан будет.

Попадёт дед к добрым людям.

Я родителям подробно

рассказал. И – всё возможно!

К деду Ване в гости тут же

всей семьёй помчались дружно.

Посидели раз, другой,

чай попили, съели торт.

А на третий раз сердечно

пригласили к нам – навечно.

Так теперь все и живём –

дед Иван и мы при нём.

В школе я создал отряд

под названьем «Антимат».

Надоела, ужас, страшно,

матерщина – ежечасно

вместо запятых и точек,

между букв и между строчек

лепят пацаны иные

мат и мат – слова гнилые.

Записались в мой отряд

сто девчонок и ребят.

Сто друзей со мною рядом,

мы сильны одним отрядом.

Мы идём в дозор по школе,

на смартфон кого-то ловим.

Фото, видео, стоп-кадр –

для иных – позор, скандал.

В интернете у нас группа,

пишем строго, но не грубо,

критикуем грубиянов,

учим жёстко, как и надо.

Споры, диспуты и ссоры,

и поддержка, и раздоры –

и в Ватсапе, и в «Фейсбуке»,

и ВКонтакте, в нашей группе.

В шоке (есть такие) – мамы,

«Антимат» как гвоздь программы.

Видео-обличенья –

стыд-срам местного значенья.

Некоторые не верят,

якобы «монтаж заметен».

«Понимаем вашу боль, –

объявил Олег Король

(он прославлен как прикольный,

увы, оратор непристойный). –