Коллектив Авторов: Каноны христианства в притчах

Перед последним, самым долгим своим пребыванием в Иерусалиме, закончившимся его смертью, Иисус пытался заставить выслушать себя. Он стал проповедовать, о нем стали говорить, заговорили о некоторых делах, которые считали чудесными. Но в результате всего этого не создалось ни церкви в Иерусалиме, ни группы учеников среди иерусалимлян. Прекрасный учитель, прощавший все, лишь бы его только любили, не мог встретить большого сочувствия в этом святилище суетных диспутов и устаревших жертвоприношений. Он завязал только несколько добрых связей, принесших впоследствии свои плоды. Неизвестно, именно тогда ли он познакомился с семьей из Вифании, доставившей ему столько утешения среди испытаний последних месяцев. Но может быть, тогда у него начались сношения с Марией, матерью Марка, в доме которой несколько лет спустя состоялось собрание апостолов при участии самого Марка. Точно так же весьма рано он привлек внимание некоего богатого фарисея Никодима, члена синедриона, пользовавшегося в Иерусалиме большим уважением. Человек этот, по-видимому, честный и добросовестный, почувствовал симпатию к юному галилеянину. Не желая скомпрометировать себя, он, говорят, явился к нему ночью и долго говорил с ним. Без сомнения, Никодим сохранил о нем благоприятное впечатление, так как впоследствии он защищал Иисуса от обвинения своих же собратьев. После смерти Иисуса он окружает благочестивыми заботами тело учителя. Никодим не сделался христианином; он полагал, что благодаря своему положению не мог вступать в революционное движение, не имеющее еще в своих рядах известных людей. Но он очень дружелюбно относился к Иисусу и оказывал ему услуги, хотя и не был в состоянии спасти его от смертного приговора, который в ту эпоху, к которой мы приблизились, уже был как бы подписан.

Из знаменитых ученых того времени Иисус не состоял ни с кем в отношениях. Гиллель и Шаммаи уже умерли; самым главным авторитетом того времени был Гамалиил, внук Гиллеля. Это был светский человек, с либеральным складом ума, склонный к мирским исследованиям и весьма терпимый благодаря своим связям с высшим обществом. В противовес суровым фарисеям, ходившим с покрывалом на голове или с закрытыми глазами, он глядел на женщин и даже на язычников. Ввиду его близости ко двору предание простило ему все это – даже знание греческого языка. Говорят, что после смерти Иисуса он высказал весьма умеренные взгляды на новую секту. Св. Павел принадлежал к его школе. Но весьма вероятно, что Иисус никогда не входил в нее.

Мысль, которую Иисус вынес из Иерусалима и которая с этого времени прочно укоренилась в нем, – это мысль, что необходимо совершенно порвать со старым иудейским культом. Ему казалось абсолютно необходимым уничтожить жертвоприношения, внушавшие ему такое отвращение, сместить нечестивое и высокомерное духовенство и отменить Закон вообще. С этого момента он уже не является иудейским реформатором, а является разрушителем иудаизма. Некоторые сторонники мессианских идей уже в то время признали, что Мессия даст новый Закон, общий для народов всего мира. Ессеи, которые почти не были евреями, также, по-видимому, относились безразлично к храму и Моисеевым предписаниям. Но ведь это были только отдельные смелые и притом не общепризнанные попытки. Только Иисус первый решился утверждать, что, начиная с него или, вернее, начиная с Иоанна, не существует прежнего Закона. И если иногда он и употреблял более скромные выражения, то это только для того, чтобы не слишком сильно задевать общепризнанные предрассудки. Когда же его заставили дойти до конца в своих рассуждениях, то он сбрасывал все покрывала и заявлял, что Закон не имеет никакой силы. Для доказательства этого он приводил сильные сравнения: «Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани. Не вливают также вина молодого в ветхие меха». Вот в чем заключается на практике его подвиг Учителя и Творца нового. Существующий храм высокомерными надписями не допускает за пределы свои всех неиудеев. Иисус не признает этого. Этот узкий, непреклонный и жестокий закон пригоден только для потомков Авраама. Иисус утверждает, что всякий человек, который его принимает и любит, и есть сын Авраама. Расовая гордость кажется ему главным врагом, с которым надо бороться. Другими словами, Иисус уже не иудей. Он революционер в высшем смысле этого слова; он приглашает всех людей учредить религию, главной основой которой была бы та особенность, что все люди – дети Божьи. Он провозглашает права человека, а не права иудеев; религию человека, а не иудея; освобождение человечества, а не освобождение иудея. О, как это далеко от Иуды Гавлонита, от Матвея Марголота, проповедовавших революцию во имя Закона! Учреждена религия человечества, основанная на чувстве, а не на крови. Учение Моисея оказалось превзойденным: нет смысла в существовании храма, и он бесповоротно осужден на гибель.