Коллектив Авторов - Каноны христианства в притчах

Иисус, отношение которого к ессеям трудно установить точно (сходство в истории не всегда содержит в себе и понятие связи), в этом отношении был, несомненно, их братом. Общность имущества была некоторое время правилом в этой новой общине. Корыстолюбие было главным грехом; однако надо хорошенько заметить, что грех корыстолюбия, по отношению к которому христианская мораль была так сурова, был тогда простым чувством привязанности к своей собственности. Первое условие для того, чтобы быть совершенным учеником Иисуса, состояло в том, чтобы продать свое имущество и раздать деньги бедным. Те, кто отступал перед этой крайностью, не имели доступа в общину. Иисус часто повторял, что тот, кто нашел Царствие Божие, должен купить его ценой всех своих богатств, так как при этом он только выигрывает. «Человек, – говорил он, – нашедший клад в поле, продает, не теряя ни минуты, все, что имеет, и покупает это поле. Купец, нашедший драгоценный перл, продает все, что имеет, и покупает его». Увы! Неудобные стороны такого порядка скоро дали себя почувствовать. Оказалась нужда в казначее. Выбрали на эту должность Иуду из Кериота. Основательно или без основания его обвиняли в краже денег из общинной казны – не знаем, но кассир этот кончил дурно.

Иногда учитель, вечно занятый больше Небом, чем землей, учил еще более своеобразному пониманию политической экономии. В одной странной притче управителя хвалят за то, что он создал себе друзей среди бедняков на средства своего господина для того, чтобы бедные, в свою очередь, ввели его за то в Царствие Небесное. Действительно, бедные, будучи господами в этом царстве, будут принимать туда только тех, которые подавали им. Человек рассудительный, задумывающийся над будущим, должен поэтому стараться заручиться их симпатиями. «Слышали все это и фарисеи, которые были сребролюбивы, – говорит евангелист, – и они смеялись над ним». Слышали ли они и эту грозную притчу. «Некоторый человек был богат, и одевался в порфиру и виссон, и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий, и отнесен был ангелами на лоно Авраамово; умер и богач, и похоронили его; и в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: «Отче Аврааме, умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучусь в пламени». Но Авраам сказал: «Чадо! Вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь». Можно ли придумать что-нибудь более справедливое? Позже эту притчу назвали притчей «о злом богаче». Но это просто-напросто притча «о богаче». Он в аду, потому что он богат, потому что он не отдает своего добра бедным, потому что он обедает хорошо в то время, когда другие у его ворот обедают дурно. Наконец, даже в такой момент, когда нет этой преувеличенности требований, Иисус ставит обязательным условием продажу своего имущества и раздачу его бедным только как совет на пути к самоусовершенствованию, но он делает при этом следующее страшное заявление: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие».

Эти истины, пригодные для страны, где жизнь соткана из света и воздуха, этот тонкий коммунизм детей Божиих, с верой живущих на лоне Отца своего, мог удовлетворять небольшую сектантскую группу наивных людей, всегда убежденных, что утопия их приближается к осуществлению. Но ясно, что на почве таких принципов нельзя было объединить все общество. Иисус действительно скоро убедился, что мир господствующих никогда не пойдет за его Царством. Тогда он отважился на крайне решительный шаг. Оставив весь этот мир людей сухого сердца и узких предрассудков, он обратился к простому народу. Настанет полная перемена в народе. Царствие Божие уготовано: во-первых, для детей и тех, кто подобен им; во-вторых, для отверженных мира сего, жертв социальной гордыни, отталкивающей людей смиренных, хотя бы и с доброй душой; в-третьих, для еретиков, схизматиков, мытарей, самаритян, язычников Тира и Сидона. Следующая энергичная притча должна была объяснить и узаконить этот призыв к народу: Царь приготовил брачный пир и посылает слуг звать приглашенных. Но всякий отказывается, иные даже наносят оскорбление слугам царя. Тогда царь прибегает к решительной мере! Люди приличные не захотели отозваться на его приглашение; что же, пусть придут первые встречные, толпящиеся на площадях и перепутьях, бедняки, нищие, калеки – кто угодно! – только бы наполнить зал. «И клянусь вам, – говорит царь, – ни один из тех, приглашенных, не вкусит от ужина моего».