Коллектив Авторов - Каноны христианства в притчах

В коварных замыслах Иродиады приняла участие и дочь ее Саломея, рожденная в первом браке, столь же гордая и распутная, как и мать. В этом году (вероятно, в 30-м) в день своего рождения Антипа находился в Махероне. Ирод Великий повелел построить внутри этой крепости великолепный дворец, в котором тетрарх часто пребывал. В этом дворце он задал теперь пир, причем Саломея исполнила один из тех характерных танцев, которые в Сирии не считаются компрометирующими для светских особ. Приведенный в восторг искусством танцовщицы, Антипа спросил, чего она хочет себе в награду, а та по наущению матери ответила: «Головы Иоанна на этом блюде». Антипа был недоволен, но исполнил слово. Страж взял блюдо, отрубил голову и принес ее.

Ученики Крестителя взяли тело учителя и предали его погребению. Народ сильно роптал. И когда шесть лет спустя Гарет напал на Антипу, желая отвоевать Махерон и отомстить за бесчестие дочери, и разбил его, голос народа называл поражение тетрарха возмездием за убийство Иоанна.

Известие о смерти Иоанна было принесено Иисусу учениками самого Крестителя. Предсмертное обращение Иоанна к Иисусу окончательно установило тесную связь между обеими школами. Иисус, опасаясь злой воли Антипы, из предосторожности удалился в пустыню. Очень многие последовали за ним туда. Благодаря крайнему воздержанию эти святые сумели кое-как поддерживать там свою жизнь, а это, естественно, считали чудом. С этого времени Иисус говорил об Иоанне не иначе как в тоне возвышенного умиления. Он, не колеблясь, заявлял, что Иоанн был более, чем пророк, что Закон и древние пророки имели силу лишь до него, что он отменил их, как и сам будет отменен Царством Небесным. Одним словом, в христианском учении он отвел ему роль звена, связывающего Ветхий Завет и Царство Божие.

Пророк Малахия, мнение которого на этот счет пользовалось большим авторитетом, возвещал с большой степенью уверенности, что предшественнику Мессии надлежит явиться в мир и приготовить людей к полному обновлению, – это будет Предтеча, который очистит путь перед избранником Господа. Этот Предтеча не кто иной, как пророк Илия, который, согласно весьма распространенному верованию, скоро сойдет с неба, куда он был взят живым, чтобы подготовить людей покаянием к великому пришествию и примирить Бога с его народом. Иные к Илие присоединяли то патриарха Эноха, которому в последние два века стали приписывать высшую святость, то Иеремию, который рассматривался как добрый гений народа, непрерывно возносящий мольбы за него у трона Господня. Эта идея о двух древних пророках, которые должны воскреснуть и быть предтечами Мессии, столь удивительным образом повторяется в учении персов, что можно думать на этом основании, будто она ведет свое происхождение именно из Персии. Но как бы то ни было, в эпоху Иисуса эта идея составляла неотъемлемую часть еврейских учений о Мессии. Предполагалось, что появление этих «двух свидетелей верных» во вретищах будет прелюдией к великой драме, которая разыграется к изумлению мира.

Понятно, что при наличии таких идей Иисус со своими учениками могли не сомневаться насчет миссии Иоанна Крестителя. Когда книжники возражали им, что не может быть речи о Мессии, пока не пришел Илия, они отвечали, что Илия пришел, что Иоанн и есть воскресший Илия. Своим образом жизни, своим враждебным отношением к установленным политическим властям Иоанн действительно напоминал загадочную фигуру древней истории Израиля. Иисус не замалчивал заслуг и превосходства своего предшественника. Он говорил, что среди сынов человеческих никто не был выше него, и самым энергичным образом порицал фарисеев и книжников за то, что они не приняли его крещения, не последовали его проповеди.

Ученики Иисуса были верны этим взглядам своего учителя. Уважение к памяти Иоанна традиционно хранилось в первом поколении христиан. Его даже считали родственником Иисуса. Еще позднее крещение стали рассматривать как первый факт и необходимое предисловие ко всей евангельской истории. Чтобы найти оправдание миссии сына Иосифова, в авторитетном свидетельстве рассказывалось, что Иоанн с первого взгляда провозгласил Иисуса Мессией, признал себя не только ниже него, но и «недостойным развязать ремень у обуви его», и даже сначала отказался крестить его, утверждая, что он сам должен получить крещение от Иисуса. Все это чистое преувеличение, достаточно опровергаемое уже теми сомнениями Иоанна, которые побудили его в последние дни его жизни отправить посольство к Иисусу. Но в более широком смысле Иоанн остался в христианской легенде тем, кем он был на самом деле, – именно суровым подготовителем, скорбным проповедником раскаяния перед радостью пришествия жениха, пророком, возвестившим Царствие Божие и умершим, не увидев его. Этот гигант начальной эпохи христианства, постник, питавшийся акридами и диким медом, этот суровый каратель неправды был полынью, приготовившей уста к вкушению сладости Царствия Божия. Обезглавленный Иродиадой, он открыл собой христианский мартиролог; и первый он был свидетелем мира, обновленного сознанием. Люди суеты, имевшие в его лице своего истинного врага, не могли допустить, чтобы он был жив; обезображенный труп его, простертый на пороге христианства, наметил кровавую дорогу, по которой после него пришлось идти стольким другим мученикам.