Леонид Кавелин - Старый Иерусалим и его окрестности. Из записок инока-паломника

У самой подошвы Елеонской горы, против восточной стены Гефсиманского сада, «яко вержением камени» от упомянутой выше пещеры, принадлежащей латинам, показывают, также согласно древнему преданию, место, где, отягощенные сном, опочили три апостола – Петр, Иаков и Иоанн – во время духовной предсмертной борьбы Иисуса; там уступ и выемка скалы представляют удобность к успокоению.

В подтверждение древности православного предания о месте «моления о чаше» мы можем сослаться на свидетельство нашего древнейшего паломника игумена Даниила; он пишет: «а от гроба Богородицы до печеры сажен 10-ть, идеже предан был Христос от Иуды на 30 сребренник жидом, и ту есть место близ печеры тоя, яко довержет муж каменем малым, при горе Елеонстей, идеже помолись Отцу своему в нощи, в нюже предан бысть на распятие Иудеем и рече: Отче, аще возможно, да минет чаша сия от мене. И есть на месте том создана церковь мала» [58]. Это свидетельство подтверждается и местным православным преданием, которое говорит, что на месте моления о чаше была в древности церковь. Сообщаемое же Даниилом предание, что пещера, принадлежащая ныне латинам, считалась местом предания Иисуса воинам, подтверждается и позднейшими паломниками. Так, неутомимый наш пешеход Барский, посетивший Святые места в 1726 году, говорит: «вне церкви Гефсиманской абие, не далече одесную, есть место, идеже глаголют, яко Иуда лобзанием Христа предаде Иудеем, и тыя возложше нань руце, яша Его; тамож де и пещера, идеже скрышася апостолы страха ради Иудейска» [59]. То же подтверждает и саровский иеромонах Мелетий, посетивший Святые места в 1794 году: «Вверху от врат пещерных, прямо возле стены за востокополуденным углом, находится пещера, которыя верх поддерживается столпом, стоящим в средине. Здесь, сказывают, скрывались апостолы страха ради Иудейскаго» [60]. Место же моления о чаше он указывает согласно с греческим преданием: «место сие, – говорит он, – находится при подошве Елеонской горы, средней ее вершины или холма. Оно назначено на самородном камне крестом. Здесь поклонники наставляемы бывают прочитывать молитву Господню: «Отче наш» [61]. Надеемся, что приведенных нами свидетельств достаточно для того, чтобы убедить наших читателей, что не зависть греков к исключительному обладанию латинами пещерою (как выразился один из наших новейших паломников, писателей), в которой или близ которой дано нашему Спасителю адское лобзание Иудою в знак Его предания воинам, заставила греков отвергать придуманное латинами, единственно вследствие исключительного обладания этою пещерою, предание, будто бы здесь место предсмертной молитвы нашего Спасителя; ибо православное предание, указывающее это последнее событие у подошвы средней вершины Елеонской горы, существует издревле, как сие видно из описания нашего паломника XII века, посетившего Иерусалим в то время, когда все Святые места были во власти крестоносцев и некому было оспаривать у них права называть все их своими.

Поклонившись месту Моления о Чаше, зайдем и в так называемый Гефсиманский сад взглянуть на древние маслины, оберегаемые его оградою. Небольшая железная калиточка в том же юго-восточном углу ведет внутрь огражденного пространства. Оно почти квадратное, 22 сажени в ширину и 23 в длину. Еще зеленеют восемь древних маслин – маститые остатки древнего обширного Гефсиманского сада, и поклонники всех вероисповеданий оказывают им достодолжное уважение, ибо даже и те, которые не признают, чтобы эти самые деревья были свидетелями предания нашего Спасителя, не могут отвергать, что они растут на земле, орошенной слезами и кровавым потом Его последней молитвы.

«Масличные деревья (пишет западный паломник г. Мишо в письмах своих с востока), находящиеся на этом месте, были свидетелями всех переворотов, через какие проходил Иерусалим. О них воспоминают самые древние хроники, древнейшие пилигримы. В XVII веке их было еще девять, теперь (в 1820 году) осталось только восемь; их окружает лишь простая стенка из камней, но редко кто осмелится протянуть руку к плодам, которые они производят; из них делают только священные предметы (святое масло, а из косточек четки), и все имеют их в большом почтении, как свидетелей Божиих и современников Иисусу Христу». Некоторые писатели возражали против этого, что Тит приказал вырубить все деревья в окрестностях Иерусалима; но известно, что масличное дерево возрождается не только от пня, но и от оставшегося в земле корня. Ежели в XVII веке было только девять масличных дерев в этом саду, то надобно полагать, что в предшествовавшие столетия было их несравненно более. На эту мысль наводит то, что древние паломники не обозначали их счетом, замечая лишь просто, что у подошвы Елеонской горы много масличных деревьев. Так, например, наш паломник Барский, посетивший Иерусалим в начале XVII столетия, пишет: «начахом абие восходити на гору Елеонскую между садами масличными», не делая никакого особого замечания о ныне огражденных деревьях [62]. Что же касается до древности этих деревьев, к вышеприведенным замечаниям историка крестовых походов (г. Мишо) красноречивый Шатобриан прибавляет: «Масличное дерево почти бессмертно, ибо оно возрождается от пня. В Афинской цитадели сохранилось масличное дерево, которое достигает эпохи основания города. Масличные деревья Гефсиманского сада достигают по крайней мере эпохи Восточной империи, на что имею следующее доказательство. В Турции каждое масличное дерево, которое застали мусульмане в то время, когда овладели краем, платит только один медын в казну, тогда как с каждого дерева, посаженного после овладения краем принадлежит султану половина плодов. Восемь масличных деревьев Гефсиманского сада обложены таксою в восемь медынов подати…». Разница в этом собирании подати, вероятно, происходит от того, что оливковые деревья, достигнув известного возраста, дают менее плода, и то очень редко. Деревья Гефсиманского сада с 1840 года в течение восьми лет вовсе не давали плодов. Следовательно, плохая была бы прибыль казне, если бы собирать с них подать натурою; денежная подать с таких деревьев очевидно вернее и составляет определенный доход. Деревья эти показались достоверно древними даже и таким сомнящимся писателям, каков маршал Мармон; «Еще стоят, – пишет он в своем путешествии, – восемь масличных дерев, вероятно из числа тех самых, которые были во времена Иисуса Христа. Два из них имеют по десять с половиной аршин в обхвате. Известно, как долго живет масличное дерево, как легко растет и развивается. Под этими-то деревьями, вероятно, не раз Христос отдыхал и беседовал с учениками, среди этих деревьев был, вероятно, взят, когда оставили Его ученики…». Но особенную цену имеет мнение о них доктора Шуберта, протестанта, как известного ботаника. Он посещал это место еще в 1837 году и пишет о нем следующее: «Есть в этом саду несколько масличных дерев, принадлежащих отдаленной древности, к которым даже турки имеют большое почтение. Вид их, особенно когда принять во внимание век, до которого могут дойти эти деревья, подтверждает предание, относящее их к глубокой древности. Они дуплисты и изнутри истлели; для того чтобы ветер не мог сломить их, дупла их наполнены мелкими камнями; пни также обложены камнями для укрепления…». Но особенно красноречиво описал их Ламартин в своем «Путешествии на восток», хотя и ошибся в счете, ибо видел их только семь, тогда как их восемь. «Недалеко от Гефсиманской пещеры, – пишет он, – есть малый уголок земли, отененной еще семью масличными деревьями, на которые народное предание указывает как на те самые, под которыми плакал и молился Христос. В самом деле деревья эти на своих пнях и бесчисленных кореньях носят выразительную печать веков, которые протекли от той великой ночи. Огромные их пни, подобно как у всех старых масличных деревьев, состоят из большого числа толстых отраслей, которые как бы срослись в дерево под одною корой и образуют связку колонн, соединенных вместе. Ветви их, почти высохшие, производят однако же по нескольку маслин. Мы подобрали лежавшие на земле под деревьями, стрясли еще несколько с религиозною осторожностью и собрали их как священную память с этой земли для своих приятелей. Я понимаю, как сладко должно быть для души христианской молиться, перебирая в руках зерна маслин с этих дерев, которых корни утучнил Иисус, обливая их Своими слезами, когда в последний раз молился на этой земле. Ежели это и не те самые деревья, то несомненно отрасли тех самых священных деревьев. Ничто однако не доказывает, чтобы это были не те самые деревья. Я посетил все части света, где растет масличное дерево. Оно живет целые веки, и нигде не встретил я масличных дерев более толстых, как в Гефсиманском саду, хотя они стоят в грунте скалистом…»