Яков Сычиков - Покупатель пенопласта

***

Комментатор футбольный, похоронный, есть русы, есть бусы в могиле, пробирается через заслон родственников на потеху, прокручивает снова и снова.

***

Белый пишет, как будто балуется.

Сосёт требуху половых губ, либеральничает.

***

Насилие у Шолохова.

***

Восхищают обывателя звериные повадки: сгрёб, закинул на спину, поволок инстинктивно, порывисто дыша, звериным голосом пришептывая.

Зачем читаешь? – А зачем ты дышишь?

***

Звериные жестокость, зависть, злость, любовь, как жалость, подавляется в звериной стае, двое на одного, издёвка, перехитрить…

Это наша прекрасная старина, это люди-звери, Шолохов – мизантроп; жрущая, хлюпающая, могут подумать: какие мы прекрасные, а он тут совсем о другом…

У Корнилова, дядя Шолохов, мысли в голове возились как мыши? Можно подумать, у Ленина, в его лысой башке сифилитика, мысли были светлее лампочки, роились, как пчёлы в меду? Зачем попа сифилисом заразил? Гундосый от рождения он был.

***

Презрение – моя религия, ненависть – вера, надежда – отмщение.

***

Всё, что становится наукой, обречено погрязнуть в теориях.

Проблески истины, ставшие наукой обречены на непознание.

***

Христос − это не одно смирение, это ещё и воля к власти – к власти над собой, без которой не над кем не возымеешь власти.

***

Попочный атлас

Посмотрел.

Если б эта была просто история про педика-музыканта, я б на него время не тратил, а так, в разбавленном виде – ничего.

Главное то, что молились богини, жили на острове, в «матрице», не зная ничего, а оказывается, что она была не богиня, а человек, который пытался изменить их мышление, и за это был казнён. Пожертвовал собой.

Можно подумать, что они пропагандируют Христа, но на самом деле под символом Христа они несут людям разрушительные идеи мультикультурализма и сексуальной вседозволенности − на смену традициям и семейственности. Несмотря на то, что американские полицейские стреляют чернокожих на улице.

Если им удастся всё-таки окончательно стереть все рамки и создать одно мировое правительство; посредством этой пропаганды окончательно сломать границы и объединить людей в одну бесполую безличностную массу сексуально озабоченных и управляемых скотов, то ловушка на этом захлопнется. Пропаганда будет больше не нужна, и будет что-то вроде того, что они придумали изобразить в виде клонов, то есть масса рабов с контролируемой рождаемостью, будет обслуживать массу хозяев.

Понятно, что обыватель, насмотревшись такого, не пойдет рушить какие-то духовные границы, усовершенствовать как-то себя духовно и физически, скорее, он просто поймет это как разрешение на что-то, что ему запрещает мораль, захочет попробовать себя в роли би-мальчика, или ещё чего. В правительстве будет видеть диктатуру. Зачем им бороться с чужими правительствами, когда можно натравливать на них их же граждан?

Интересно, как они делают из некоторых персонажей зверей. То есть дед, это фашист, притеснитель; при этом зритель даже не задумывается, а какого хера этот малец полез деда по щеке гладить, с какого вообще он решил, что тому это может понравится? То есть, делай, что тебе нравится, а на остальных насрать вообще. И после этого он ещё выглядит там таким обиженным правдолюбцем, погибающим за идеи свободы.

В общем, вся трагедия этого педика в том, что ему не разрешили трахнуть весь дом, включая домашних животных. Мулатка, это хорошо, но надо было ещё и деду засадить как следует, промассажировть ему геморрой его старческий.

Раньше это впаривали под предлогом любви, но теперь уже просто: ломай границы, и всё. Запрещают трахнуть деда, значит, они долбаные фашисты!

***

Забрасывая в очередной раз сумку в рентгеноскопический ящик, я представил, как засуну туда головой этого вчерашнего − синеблузого ныне − пролетария (который просто выполняет свою работу), подобью его для плотности ногами, чтоб влез целиком, и тогда можно облучать. Когда-нибудь.

***

Иван Иваныч бьёт свою жену сапогом. Семён Григорьевич лупит свою жинку ручищей. Глеб Петрович делает своей жёнушке куннилингус – либиральничает.

***

После нескольких месяцев безделья снова оно – серое будничное, в пузырящихся лужах, в пузырящихся лицах в метро, маршрутках и просто на улице; шаг инертный, глаза пусты, − беспричинное движение. Кажется, один вскрик один незначительный повод, и всё остановится, замрёт навсегда в этой унылой мятежной тишине полых сердец.