Михаил Колосов - Похвала недругу

Стоял тихий, сухой и прозрачный осенний денек. Умиротворение было в природе и на душе. Хорошо посидеть вот так одному, подумать о чем-то. Неважно, о чем, оно само думается, думается. О том, о другом…

Из Куликова проулка показался Илья Ахромеев — с работы возвращался. Шел он серединой улицы, поравнявшись с Карпом, тронул козырек кепки — поздоровался.

— Здрастуй, Илья. — У Карпа было хорошо на душе, благостно. Обычно Илью он не жаловал, а тут остановил: — Куда торописси? Все равно ведь никто не ждет тама. Зайди, посиди, отдохни да расскажи че-нибудь. Шо там у мире деется?

— А шо там деется? — отозвался Илья. — Каждый друг дружку скубет — на лучшее надеется.

Илья завернул к Карпу, сел рядом.

— У тебя «Прима»? Дай, а то я свои на рояле забыл, — Илья шутил, однако сам даже не улыбался: настроение у него, видать, было чем-то испорчено.

— Че не женисси, Илья? Одному ведь скушно…

— Женитьба, дядя Карпо, не напасть, как бы потом не пропасть. Слыхал такое? Вот то-то… Я уже эту радость жизни испытал, хватит с меня.

Илья служил в армии в Ленинграде и там женился, привез оттуда жену городскую, культурную. Помучился с ней тут года три, а может, она с ним — кто их разберет, — уехали снова в Ленинград. Года через два вернулся Илья оттуда один.

— Че ж так-то? — продолжал Карпо. — Нашел бы бабенку себе…

— Где ты ее найдешь? — сердито спросил Илья. — Ты много их видал, бабенок тех, на каких можно положиться?

— Да мало ли?

— Мало. Знаешь, как поп в веселый дом ходил?

— Наш поп? — удивился Карпо. — А рази у нас есть такие дома?

— Не наш, а вообще поп. В городе.

— Им рази можно туда ходить?

— Нельзя. Но этот ходил.

— Ну и што?

— Ну, пришел. Его встретили культурненько, дали пачку фотографий — выбирай, мол, батюшка, любую, какая по вкусу. Он смотрит, откладывает, одна приглянулась, говорит: «Хочу эту отроковицу». — «Эту нельзя, батюшка, она в отпуске, отдыхает по профсоюзной путевке». — «Ладно». Поп смотрит дальше. Нашел. «Хочу эту отроковицу». — «И эту нельзя, батюшка: у нее клиент». Перебирает фотографии поп дальше, нашел. «Эту хочу». — «Ой, ну, что вы все попадаете не на тех… Она на больничном: у нее грипп». Поп бросает фотографии на стол и поднимается уходить. «Куда же вы, батюшка?» — всполошилась хозяйка. «А что мне у вас делать? Ведь некого…» — «Как некого? Ну, хоть меня?..» — «Тебя? С этакой-то рожей?!» — «А я виновата? — оправдывается хозяйка. — Такую бог создал…» — «Бог создал тебя, вот пусть он тебя и… любит». И ушел. — Илья сделал большую паузу, давая Карпу переварить рассказанную историю.

— Анекдот, — догадался Карпо. — Ну и што? К чему он?

— А к тому, что кто их сотворил, тот пусть на них и женится. А я — пас. Хватит, наелся я этой радости-сладости — во́ как.

— Че ж ты на них так-то уж обозлился? Насолила чем-нибудь?

— Дело не в этом. «Насолила». А будто они могут не солить? Это ж ихняя стихия — человеку на душу соль сыпать, они ж без этого жить не могут. — Илья затянулся, сплюнул остервенело. — Ты вот скажи, знаешь ты, встречал за свою жизнь хоть одну, которая ужилась бы с золовкой, со снохой, то есть с такой же невесткой, как и сама? Я уж не говорю — со свекровью?

— Со свекровью? Таких нема. Тут ты прав. Два медведя в одной берлоге не живут.

— Вот медведи-то как раз живут. Сам читал в газете: три медведя обнаружили в одной берлоге! Во! А этих не найдешь. Я, дядя Карпо, теперь таким психологом стал насчет ихнего брата — за версту чую, что она за птица. Буфетчицу, к примеру, с ходу определю, что она буфетчица. Или зав. базой, или начальница какая. Да и не только профессию определю, а даже — большая она стерва или так себе.

— Дак тем легше тебе выбрать подходящую: не промахнешься.

— «Подходящую». Ты вот со своей бабкой полвека прожил, а хоть раз она тебя назвала как-нибудь ласково?

— Как это? Как ты меня назовешь ласково? Карпо и есть Карпо. Карпик — так это уже будет не то…

— Н-да, не то… Ладно. Ну, а от других ты много слышал, чтоб жена мужа называла, к примеру, Коля, Коленька, Илюша или еще как-то ласково?

— Бывает.

— «Бывает». Когда провинится или если ей чего-нибудь надо от мужика, тут она прикидывается лисичкой. А в обыкновенной жизни — «ты», и все. Или по фамилии зовет. Своего мужика по фамилии, как ротный старшина! Вот, говорят, разводов сейчас стало больше. Верно, больше. А кто виноват? Они. Не хочут, заразы, жить как надо: ни детями не хочут себя обременять, ни за мужиками ухаживать. Давай ей только наряды да помады.