Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

— Петрович, очнись! Ты как на флот попал?

— Сам же говоришь, что слышал сто раз мои байки.

— Ничего, послушаю в сто первый.

— В 14-ом мы с отчимом уголь возили в порт, он кочегаром на паровозе был, а я у него — вроде помощника. Однажды пока уголь сгружался, я тайком на турецкий пароход залез. У меня давно мысля была сбежать в Стамбул, я даже кулек сухарей за пазухой носил, на всякий пожарный. Пробрался я на «турка» на этого и закопался в угольной яме. Не знаю, сколько я просидел там, может сутки, а может, двое…Сухари кончились, а мне пить охота, хоть помирай. Ну, я и вылез оттуда. Кочегары турецкие, как увидели меня чумазого, аж лопаты побросали. Притащили к капитану, сидит жирная турка и лыбится. Даже попить не дали, заперли в трюме до самого Стамбула. В Стамбуле меня турчина своему приятелю продал, тоже капитану. Так я попал на контрабандистскую шхуну.

— А сколько тебе было?

— Шестнадцать. Вот так и началась моя морская жизнь. Год юнгой отходил, а потом тюрьма. Поймали нас с контрабандным грузом. Мы в Одессу чулки шелковые и табак гнали, а назад — оружие. Вот нас и сцапали…Ты фонарик мне еще не стырил?

— Будет тебе фонарь, не торопи. На следующей неделе схожу к путейцам, там у меня кореш работает.

— Только, гляди, чтобы он, как у стрелочников был! С ним рыбачить ночью — одно удовольствие. Ладно, пойду на мостик.

Петрович вышел и забыл свою сумку с донками, хватаю и бегу догонять.

— Ты куда собрался, рыбак хренов?! Может удочки возьмёшь?!

Петрович хитро улыбается.

— Я это специально, чтобы ты проводил старика, а то споткнусь ненароком. Жди этих спортсменов!

Мы останавливаемся на краю мостика и он долго шарит в сумке.

— Всё, отрыбачил, пошли дальше чаевничать! Банку с червями дома оставил.

— Ну, ты даешь! Дам лопату, копни речного.

— Да я, если честно, и ловить-то не очень сегодня настроен. Справа, вот здеся еще побаливает.

Мы возвращаемся в боцманскую, Петрович достаёт початую бутылку. Тем временем я выуживаю из холодильника два вареных яйца и кусочек ветчины. Сейчас с нас можно писать картину «Рыбаки пьют чай». Стоящие у стены вёсла, куча канатов и якорей, спасательные жилеты…

Работаю я на железной дороге, водно-спортивная станция «Авангард» — моя летняя подработка, дежурю пару раз в неделю, выдаю лодки, подновляю краской номера.

— Ты бутылку убери со стола, а то, не дай Бог, Сашка твой зайдет или начальство.

— Сашка уехал со своими на соревнования.

— Э-эх, серьёзный у тебя напиток, Петрович! Давай, трави байки.

— Не надоело? Ладно, давай про Врангеля расскажу.

— Про Врангеля я уже сто раз слышал.

Эту байку Петрович мне уже рассказывал и я помню всё наизусть. Когда они гнались на канонерской лодке за Врангелем, а тот смотался из Севастополя на крейсере «Адмирал Корнилов»…

— Расскажи лучше, как тебя фриц торпедировал.

Из всех морских баек Петровича эта более-менее смахивает на правду.

— Слушай, если не надоело. Наш эсминец сопровождал караван, а фрицы сидели на дне, ждали. Первая торпеда в кормовой отсек попала, я уже в воде был, когда вторая подошла, я её своими глазами видел, подо мной прошла. Нас со всего экипажа человек сорок до камышей доплыло. А вода не то, что сейчас. Градусов 14, не выше. Повисли на камышах и дрожим, а фриц с берега бьёт по нам из минометов. Вечером осветили, суки, ракетами и молотят без перерыва. Сижу, как жаба в красной водице, почти всех братишек побил фриц. Ну, думаю, хоть так, хоть так помирать…

Полез на берег, а ног не чувствую, омертвели ноженьки. Ползу вдоль берега, гляжу — впереди ещё морячок с нашего эсминца, ещё один… Нас со всего гвардейского экипажа семеро выползло к своим. Потом в госпитале ещё четверо Богу душу отдали…

— Давай, хлебнем за братков моих.

Мы пьем за моряков, а потом долго молчим. Петрович провалился в какие-то свои воспоминания, а я подумал о фонаре: «Обязательно схожу к путейцам. А ещё нужно поговорить с Александром Ивановичем, когда он вернется с соревнований, не нравится мне Петрович, не долечили старика.»

Через неделю я притащил на «Авангард» новенький железнодорожный фонарь. Увидел Александра Ивановича и с радостной улыбкой пошел навстречу.

— Как выступили?

— Как всегда. Я до конца не был, пришлось вернуться.

— Вот, передайте деду с наилучшими пожеланиями.

— Что это?

— Фонарь для рыбалки.

— Отрыбачил дед, вчера похоронили.

Я растерянно стоял на берегу с железнодорожным фонарём в руке и от досады, что не успел, хотелось зашвырнуть его подальше в воду.