Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

Все при деле, все заняты. Всех тормошат, проворачивают, испытывают, пробуют в разных режимах. Каждый занят и поговорить некогда. А уж тем более поспорить, кто главнее…

Танки заполнили топливом, водой, маслом.

В провизионные камеры приняли продовольствие, в кладовые неисчислимое количество судового снабжения — запасные части, тросы, бочки с краской, баллоны с фреоном, кислородом, ацетиленом.

На корму погрузили и закрепили запасной винт, а под полубаком — запасной якорь. Корпус сухогруза сразу погрузился на несколько делений грузовой марки в воду….

— А ведь еще и груз будут грузить, — опасливо подумал сухогруз. — И куда же мне еще погружаться-то?…

А еще спустя некоторое время сухогруз вышел в море. Не на очередные ходовые испытания, а уже навсегда. У него началась взрослая жизнь. Стоящие в гавани пароходы гуднули на прощание — семь футов под килем и главное — держи горизонт! Держи горизонт всегда и изо всех сил!!!

— Да что же это такое — горизонт?…

Понял сухогруз что такое горизонт сразу… Это та линия, которая всегда впереди, слева на право, или наоборот, не важно. Главное, чтобы она всегда была перед тобой.

Загруженный в ближайшем порту по самую ватерлинию, он старался оказаться на ровном киле, сверяясь постоянно с линией далеко впереди так, чтобы она была всегда перпендикулярна его вертикальной плоскости. На волне покачивало, сухогруз тяжело клонился то на один борт и старательно гасил амплитуду, то переваливался на другой. Он держал горизонт.

…Тяжелым выдался первый рейс. Груженый по самую марку сухогруз Северным морским путем в летнюю навигацию следовал во Владивосток. Летняя навигация… Это только название — летняя. Караван шел по ледовым полям, ведомый ледоколами. Тут и там попадали в ледовые ловушки и тяжелые льды иной раз часами сжимали корпуса судов каравана своими чудовищными тисками, пока трудяга ледокол не вырывал их из плена по одному и не выводил на чистую воду. То один пароход, то другой.

И сами суда каравана, не дожидаясь подхода ледокола, давали нередко полный ход, чтобы пробиться через лед к полынье, разгребая льды своим форштевнем, получая нешуточные удары по корпусу.

После Певека стало легче — часть груза выгрузили, а после Эгвекинота — так совсем порожнем пошли… прямым ходом на Владивосток.

Вот уж где, стоя у стенки и отдыхая, в наступившей тишине могли наговориться. И как всегда главный двигатель хвастался больше всех:

— Я на полном ходу работал! Вот! А однажды я в течении сорока трех с половиной минут сто десять процентов мощности выдавал! Во! Мог бы и больше! Мне по крейцкопфу! Я сделан так, что и сто двадцать могу выдать, но ограничитель стоит…. А так бы выдал. Я Бурмейстер!!!

— А я, — начала рулевая машина, — могла бы вообще… Только иногда меня с балл ером разобщали, когда в ледовые поля попадали… Это чтобы балл ер мой стальной меня не поломал…

— А механики! — Не унимался главный двигатель. — Это ж вообще народ классный. Меня чуть не облизывали…. Масла хочешь — на тебе, и протрут, и подтянут, и водички подольют, а уж по топливу и говорить нечего — фильтры меняли через каждые сто часов!.. Сто часов! Да я для таких работать буду как…

Главный двигатель не знал, как он будет работать ради такого доброго отношения к себе, поэтому не нашел нужных слов.

— А один механик, он самый старый из них, каждое утро ко мне спускался и ходил вокруг, чистой ветошью протирал, маслице в лубрикаторы самое чистое подливал. Лично! Смотрел подолгу в окна турбины — как там смазка… Все прислушивался, иногда линейку приставлял ко мне и ухом прикладывался… Он самый внимательный был. Все гладил меня и слова какие — то ласковые говорил. Такой приятный старикан!!! Жаль я ничего сказать ему не мог.

Главный двигатель вздохнул…

— Однажды решил поприветствовать его — цвыкнул клапаном, мол, «здравствуй, уважаемый, рад видеть тебя, как здоровье», так он и не понял. Встревожился, собрал всех механиков вокруг меня и давай меня все вместе обслушивать. Просто облепили… Я — то потом понял, что не надо было мне приветствовать механика, они наш язык не понимают, подумали, что заболел я, ломаться начал вот и встревожились.

— Ты осторожней с приветствованиями, — подал голос один из Зульцеров, — вон у нас третий номер поприветствовал однажды третьего механика — так он взялся разбирать его. Хорошо этот самый старый механик вмешался, он у них главный оказывается, запретил. Говорит, мол, если техника работает, так не… х… не… х… что-то там слово сказал, не знаю такого и что оно означает — но часто слышал в разговорах механиков, технику эту трогать! Во как!