Array Коллектив авторов - Морские досуги №5

Спокойные, напряженные, размеренные «линии», иногда даже «голубые» и «золотые»… Глубокие и непредсказуемые «трампы», когда месяцами, даже годами не приходилось заходить в родной порт Владивосток… Тайм-чартеры — вообще черт знает что такое…

Рейсы — тяжелые и легкие. Особенно тяжелые — это полярки, несколько раз проходил Северным морским путем. Однажды даже зимовал зиму в Певеке, когда не успел выскочить до конца навигации и пришлось вмерзнуть в лед до лета…

Да и на «юга» рейсы легкими не назовешь, там свои прелести. Пусть нет лютой стужи и снега, зато в наличии не менее лютая жара. Влажный раскаленный воздух с минимальным количеством молей кислорода — главный двигатель, да и впомогательные, жаловались, что дышать тяжело. Теплая вода за бортом, что для механизмов скверно, да и для корпуса тоже — усиленная коррозия, правда, точка выпадения росы гораздо дальше, чем на «северах», но по вечерам конденсат тек потоком от клотика до киля…

… Минули годы… Многие годы…

Нерушимая империя оказалась вполне рушимой. Ремонты стали редкими и отвратительными. Экипажи все более молодыми и малоопытными, а иной раз — вообще вопиюще безграмотными. Главный двигатель все чаще отказывался работать в таких условиях и требовал себе более качественное топливо, масло, квалифицированное обслуживание. Понятное дело его никто не слушал сколько бы он не цвыкал клапанами и не гремел крейцкопфами. Да и другие механизмы возмущались и устраивали забастовки, выходя из строя.

Однако, люди с каким-то маниакальным упорством заставляли технику работать не обращая ни малейшего внимания на ее протесты, не думая ни о своей безопасности, ни о безопасности груза, не о безопасности судна.

Сам сухогруз давно забыл о том, что такое краска, док, полноценный ремонт и мерная миля. Ничего хорошего это не предвещало и наконец настал конец — он оказался в какой-то бухте, вдали от порта, даже не пришвартованным, а просто посаженным на мель. А чтобы не смог дрейфовать — еще и затащили нос насколько это возможно на берег. Так и оставили.

Иногда наведывались лишь затем, чтобы снять, открутить, сгрузить на плашкоут что-то, что может представлять ценность или может быть продано. Началось разграбление. И сухогруз не мог никак этому помешать. Даже утонуть от стыда не мог — берег цепко его держал, погрузиться дальше он уже не мог — и так сидел прочно на прибрежной мели.

Главный двигатель говорил теперь тихо, словно был дремучим стариком, что собственно и соответствовало действительности:

— Ничего от меня Бурмейстера не осталось, всего выпотрошили, один остов да коленвал остался. А Зульцеров вообще уж нет — целиком поснимали. И меня бы вытащили, но сил таких у шантрапы нет, только в заводских условиях… Да кто ж им денег даст на завод. И рулевой машины уж нет. Покряхтел и продолжил:

— Аварийный целиком забрали — он практически новый, мало поработал, причин не было — мы практически и не ломались, чтоб его гонять. Выкрутился, видишь ли. Теперь на новом месте при почете и при деле. А мы с тобой… Ты слышишь меня?

— Слышу. — Эхом отзывался сухогруз. — И стрелы свезли, и цепи с якорями, все двери поснимали. В трюмах вода, в помещениях разруха… Как будто и жизни другой никогда на нас не было… Все подмели… И куда теперь? Получается так век доживать. Ты ж меня с места не сдвинешь…

— Выходит так… Не смогу я тебя с места сдвинуть… А зачем? И винта к тому же давно нет… Сняли без всякого дока… Дифферентовали на нос порожнем, помнишь, еще до этой бухты? Винт заголили и сдернули…

— Помнишь, — проворчал сухогруз. — А как тебе лучше — на патефонные иголки пойти или тут на берегу сгнить?…

— Ну ты, брат, загнул! Я же Бурмейстер!!! Кому в голову придет Бурмейстера на иголки пустить?! Я ж фирмА!!!

— Да кто тебя спрашивать будет!!! Бурмейстер ты или В айн… или Боря-Ваня… Металлолом есть металлолом. Мы сейчас с тобой металлолом… Главный вдруг встрепенулся, словно осененный внезапной мыслью:

— Как ты думаешь, сейчас в стране с патефонными иголками дефицит или как?

— Сейчас в стране патефон днем с огнем не найдешь. Следовательно иголки не нужны… и дефицита нет. Но ты особо не обольщайся — на гвозди переплавят… Ты почему спросил…

Я когда-то старому паровичку намекнул насчет патефонных иголок… Помнишь? Так вот и нам сейчас пора бы уж на иголки… то бишь на гвозди. Интересно, а как он там, паровичок-то?

— Эх! — Вздохнул сухогруз. — Скорее нет уже паровичка… Ему и тогда уже было лет полета, теперь уж под девяносто… Порезали уже… Пароходы так долго не живут… Вот мы с тобой — сорок лет и все. На свалке.