Михаил Айзенштадт-Железнов - Другая жизнь и берег дальний

Великий Чайковский увлекся стихотворением, в котором плохой поэт восклицает:

Я, кстати, заметил, что местоимение «ты» играет главную роль в наших популярных песнях. Сочинитель готов всем на свете пожертвовать ради этого местоимения, даже грамматикой:

Меня всегда интриговала песня «Под душистою веткой сирени». Эта песня — тоже о влюбленном молодом человеке. Но в отличие от упомянутого выше влюбленного рыдальца, этот тип над возлюбленной не плачет. Нет, он с ней —

Постарайтесь-ка вы это сделать. Сядьте рядом с возлюбленной и одновременно станьте на колени. А потом, удобно устроившись в этой коленопреклоненной позиции, достойной самого ловкого циркового акробата, попробуйте обнять ее стан рукой!

Но это еще не все. Сидя рядом с девицей (или дамой), склонясь перед ней на колени и обняв ее стан рукой, наш герой к тому же долго и страстно лобызает ее трепещущие ручки.

А бывает и так.

Посмотрит девица (или дама) на «сидящего» перед ней на коленях и заливающегося слезами молодого человека, скривит ротик и подумает: «Ну и морда! И чего это я с ним связалась?»

Подумает это, встанет — и уйдет.

Тогда влюбленный молодой человек завопит:

Если у женщин глаза на мокром месте, то на каком месте, хотелось бы знать, глаза молодых людей из наших популярных песен и романсов?

После долгих дождей речка Синявка набухла так, что переходить ее вброд стало невозможно.

Тете Лукерье необходимо было перебраться на противоположный берег. Она долго рассматривала кем-то перекинутую через речку довольно гнилую доску, пока не отважилась на нее ступить.

Вполне благополучно тетка Лукерья добралась до середины реки. Вдруг доска сильно зашаталась. Тетка Лукерья перепугалась, начала креститься.

Не помогало. Доска продолжала шататься.

Тетка Лукерья подняла глаза к небу и взмолилась:

— Угодники пресвятые! Чудотворцы преподобные! Помогите мне, грешнице, дойти до того берега. Ежели вы мне поможете, я вам трехфунтовую свечу поставлю. Без замедления!

Доска перестала шататься.

Едва дойдя до берега, Лукерья подумала: «Трехфунтовая свеча! Не слишком ли много будет? На что чудотворцам такая большая свеча? Может, фунтовой будет достаточно?..»

Доска опять зашаталась.

Тетка Лукерья чуть не упала в воду.

— Угодники, чудотворцы, — выпалила она скороговоркой, — я ведь только пошутила, а вы уже пихаетесь!

Пророк Илья спустился на землю, чтобы узнать, как на ней живется людям.

Не успел он придти в село Оборванцево, как в нем разыгралась сильнейшая метель.

Вьюга выла, снег слепил глаза.

Илья постучал в дверь благоустроенного, зажиточного дома. Дверь открыл хмурый хозяин.

— Что тебе надо? — недружелюбно спросил он пророка.

Илья попросил хозяина дать ему ночлег и, ежели возможно, накормить его.

Хозяин что-то буркнул себе под нос и захлопнул дверь.

Илья побрел дальше.

Он обошел почти все село, но никто не пожелал его впустить.

Пророк еле-еле добрался до покосившейся избушки на окраине села. Он постучал в дверь, и на стук отозвался поджарый мужичонка.

— Я одинокий, бедный путник, — жалобным голосом сказал Илья. — Впустите, ради Бога, меня погреться.

— Милости просим, — сказал мужичонка. — Чем богат, тем и рад.

Мужичок поделился с пророком похлебкой и мерзавчиком водки.

Разговорились.

Мужичок пророку понравился, и Илья решил поведать ему правду.

— На самом деле, — сказал он, — я не одинокий путник, а пророк Илья. Никто, кроме тебя, не захотел меня впустить. За это я тебе очень благодарен. Вот тебе награда за твое гостеприимство. Посмотри-ка, что лежит на столе.

На столе лежал кошелек, туго набитый червонцами.

Мужичек бросился пророку в ноги.

— Не надо, не надо, — отмахнулся Илья. — Вставай!

Распили еще стаканчик. Мужичок то и дело с воодушевлением поглядывал на Илью и восклицал: