Ричард Хукер: Ричард Хукер

Джонатан Хобсон смутился. Новички совершенно сбили его с толку, а из сказанного ими он почти ничего не понял. Он вообще перестал что-либо понимать сразу после девяти часов. Косоглазые действительно разгромили холм Келли, раненые заполнили весь лагерь, и у пятерых хирургов ночной смены руки не останавливались с 9 вечера до 9 утра.
В 9 утра стало ясно, что б ольшая и труднейшая часть работы была выполнена Ястребом Пирсом и Дюком Форрестом. Кроме всего прочего, эта двойка, работала так слажено, будто годами стояли за операционным столом друг напротив друга. Они сделали две резекции кишечника, что означало вырезание из солдата куска кишечника, пострадавшей от инородных тел вроде осколков патронов или мин. Еще они сделали торакотомию, с целью предотвратить внутреннее кровоизлияние, что означало вскрытие грудной клетки, чтобы остановить кровь, бьющую из сосудов разорванных аналогичными инородными телами. Наконец, они извлекли расстрелянную селезенку и изрешеченную почку из одного и того же пациента.
Легкость, с которой они проделали эти и еще множество менее серьёзных операций, вполне понятно, вызвала многочисленные комментарии и предположения в их адрес. Но после завершения работы и окончания завтрака Ястреб и Дюк почувствовали себя слишком усталыми, чтоб обращать внимание на шушукающихся, и отправились через лагерь в Палатку Номер Шесть.
Сооружения госпиталя 4077 располагались вдоль воображаемой подковообразной линии таким образом, что крытая жестяным шифером операционная палатка находилась в середине дуги. Предоперационная палатка и лаборатория стояли справа от неё, а послеоперационная – слева. За лабораторией следовала Покерная и Зубоврачебная Клиника Доброго Поляка, потом столовая, рентген-кабинет, душевые, цирюльник, и палатки рядовых. С другой стороны, следом за послеоперационной, располагались палатки офицеров, за ними начиналась страна медсестер, и завершали подкову жилища наёмных корейских работников. В пятидесяти ярдах от всего этого военно-архитектурного великолепия, на краю минного поля зеленела одинокая палатка. Это был Офицерский Клуб. Если осторожно пройти от Клуба наискосок ярдов семьдесят пять на северо-запад, стараясь не свалиться в заброшенный бункер, то можно было очутиться на высоком берегу, открывающем вид на широкий, хотя и обычно очень мелкий приток реки Имджин.

Дюк последовал взглядом туда, куда указывал палец Пирса. В углу, на земляном полу их жилища, на коленях и облокотившись на свою раскладушку перед развёрнутой Библией, сидел майор Хоббс. Он в отрешении медленно шевелил губами, и совершенно не реагировал на внешние раздражители.

Майор не изменил позы за всё время, которое понадобилось капитанам на поглощение не одной, а целых двух огромных порций беспошлинного солдафонского пойла. Он даже не среагировал, когда ужасными, громкими и скрипучими голосами они спели всё, что были в состоянии вспомнить из «Вперёд, Христианские Солдаты», после чего заползли в свои спальные мешки в полном изнеможении.
Когда они проснулись, на лагерь уже снова надвигалась темнота, а с машин отгружали новых раненых. Массы окровавленных солдат продолжали поступать в течение всей недели, а новые хирурги продолжали перевыполнять норму по работе и выносливости. Их поведение вызвало большое уважение со стороны коллег, правда, смешанное с чувствами неуверенности и сомнения, так как оно не вписывалось ни в какие привычные рамки.