Алекс Тарн: Украсть Ленина

— Сколь раз восстанет, столь раз умрет, — бормотал он в такт неширокому прогулочному шагу. — Сколь раз восстанет…

Мимо прогрохотал трамвай. Вот и еще одно свидетельство: транспорт снова начал ходить. И люди вокруг выглядели иначе: притихшими и потяжелевшими, будто снова вобрали в себя уже было выбравшуюся наружу тварь, и теперь она шевелилась у них внутри, в животе, перекручиваясь, устраиваясь, укладываясь до следующего раза и причиняя, таким образом, утробное неудобство, смущение кишечника и некрасивую отрыжку. Город приходил в себя, отряхивался, чесался, как проснувшийся в канаве пьянчужка, смутно помнивший, что накануне сильно буянил… но вот — о чем?.. почему?.. зачем?.. Тьфу, мать твою! Покрутить тяжелой нечесаной головой, да за хомут. Авось пронесет, авось простит барин, не спросит за ущерб. А если и выдерет на конюшне, так мы ж люди привычные… отчего же не выдрать, ежели, к примеру, для порядка?

На углу у знакомого магазина не было ни души. Хмурый хозяин сидел, заложив руки за голову и уставив взгляд в грязный заплеванный пол. На венино приветствие он не отреагировал — может, просто не услышал. Телевизионные экраны синхронно передавали новости из Петербурга: демонстрация рассосалась, власть уверенно контролирует ситуацию в городе, пострадавших нет. Давешняя микрофонная красотка теперь вещала от Исаакия. Веня прислушался.

— …просто решили прекратить демонстрацию? — частила корреспондентка, по-модному растягивая слова до неузнаваемости, дабы не допускать пауз. — Ответ на этот вопрос занимает теперь всех, ведь поначалу события имели несомненный характер целенаправленного народного возмущения. По свидетельствам очевидцев, вождь демонстрирующих, двигавшийся впереди колонны на бронированном «хаммере», просто исчез, кто-то даже говорит — испарился, растаял в воздухе — прямо на глазах у всей многотысячной толпы. Утверждают, что исчезновение сопровождалось сильным выбросом крайне неприятного запаха, что, в свою очередь, способствовало тому, что демонстрация рассосалась с поразительной быстротой. Можно сказать, что люди просто разбежались. Депутаты Госдумы от оппозиции намекают на применение секретного оружия массового поражения, но нет никаких подтверждений, что…

Веня подошел к продавцу; тот неохотно поднял на него пустые глаза.

— Что скажете? — сказал Веня, кивая на телевизор.

— Что скажу? — отозвался продавец. — Хорошая вещь. «Самсунг». Экран плоский, стереозвук, русское меню.

— Русское меню… — повторил Веня. — Спасибо, не надо. Я, в общем, сыт.

Он шел и шел, повторяя свой прежний маршрут в обратном направлении, но без определенной цели, а просто так, чтобы куда-то идти… идти или уходить?.. наверное, все-таки, уходить, а если и не уходить, то хотя бы создавать в себе иллюзию ухода. На выходе с Тучкова моста Веня вдруг зацепился взглядом за что-то знакомое… лицо?.. вид?.. вывеску? Так и не поняв, он вернулся назад и прошел последний отрезок пути еще раз, охотясь за ускользнувшим. Ну конечно! Вот оно. Перед ним на рекламном щите близлежащего спортивного зала красовалась афиша международного баскетбольного турнира инвалидов-колясочников. Веня свернул с тротуара.

У входа во Дворец спорта стояли микроавтобусы, слышалась громкая ивритская речь, и Дуди Регев, братишка Дуди, кровный армейский побратим выезжал к нему навстречу, задрав к небу черные иракские брови.

— Доктор?! Ты еще здесь?! Ну ты даешь!

— Привет, братишка, — сказал Веня, не веря своему счастью. — Вы сейчас куда?

— Как куда? В аэропорт! — восторженно заорал Дуди. — Хватит, нет? И так десять дней тут просидели. Скукота жуткая. Все дорого, и ни черта не происходит. Пойти некуда. И никакой культуры: поверишь ли, они тут шварму шавермой называют! А уж хумуса так и вообще никогда в жизни не видели. Салата не допросишься! Дикие люди. В Турции не в пример лучше. Я вот, помню…

— Дуди, братишка, — перебил его Веня. — Ты мне должен, помнишь? Если бы не я, ты бы тогда из-под Тира живым не вышел. Теперь твой черед. Вывези меня отсюда. Сегодня же. Сейчас.

— Э-э… — опешил Дуди. — Так это… билеты…

— Билеты? — свистящим шепотом переспросил Веня. — Билеты? Я что, тогда у тебя тоже билеты спрашивал?

Дуди поник головой, что в его случае означало крайнюю степень задумчивости.

— Ладно, — сказал он наконец, просветлев лицом. — Есть тут один, на тебя похожий. Хотя вы, ашкеназы, все на одно рыло, чтоб вам пусто было. Защитника играет… Ты, как, за защитника сойдешь?