Алекс Тарн: Украсть Ленина

В начале Малого проспекта Веня остановился передохнуть возле витрины магазина электроники. Там собралась большая толпа; люди слушали новости и перебрасывались короткими комментариями. Когда Веня подошел, насмерть перепуганный хозяин магазина как раз делал очередную попытку закрыть свой бизнес.

— Ну что, мужики, я закрою? — говорил он, чуть ли не молитвенно складывая руки. — Обед у меня.

— Не видишь, народ слушает? — сурово отвечал кто-то из толпы. — Ты что, — чурка?

— Какой же я чурка? — хозяин засуетился, полез за пазуху, вытащил нательный крестик. — Вот, глядите. Православный я. Скажешь тоже… чурка!..

— А коли не чурка, то понимать должен.

— Да я что, я ничего… пускай народ смотрит… конечно… — мямлил хозяин, отступая и тоскливым взглядом обводя свое обреченное добро.

Веня протиснулся к телевизионным экранам.

— …свидетелями событий исторического значения, — бойко частила в микрофон смазливая корреспондентка, стоя на фоне здания Биржи. Мимо на нее в сторону Дворцового моста двигался мощный людской поток: насупленные лица, воздетые кулаки, раззявленные рты.

— Происходящее невозможно назвать беспорядками. Это, поистине, всенародное возмущение. Видно, что у людей наболело. Они выражают свой протест, в основном, мирно, и без каких-либо эксцессов. В настоящее время колонна демонстрантов движется к зданию городского правительства с требованием об отставке. Они твердо намерены взять в свои руки власть в городе и, возможно, во всей стране. Сергей?

На экране возникла телевизионная студия.

— Вы слышали репортаж с места событий, — произнес диктор. — По сведениям из других источников, городские власти уже не контролируют обстановку в северной столице. Посланные на наведение порядка силы ОМОНа перешли на сторону демонстрантов. Кое-где происходящее уже именуют восстанием. Командир Ленинградского военного округа отказался выполнить приказ вывести на улицы города танки. В интервью местному радио, которое в настоящее время превратилось в рупор восставших, он заявил, что, как и все честные люди, является верным сыном русского народа, а потому сердцем находится с демонстрантами и надеется в ближайшем будущем присоединиться к ним не только духовно, но и самым реальным физическим образом…

Диктор взял со стола листок, всмотрелся, креня голову набок, и продолжил:

— Нам сообщают, что события, по всей видимости, уже перекинулись в столицу. В разных районах Москвы отмечены стихийные митинги сторонников процесса, получившего название… — диктор снова всмотрелся в листок. — …Великой Майской Национал-Коммунистической революции. Мы продолжим подробно информировать вас о происходящем. А пока, после рекламной паузы вы увидите очередной выпуск передачи «Играй, баян!» Оставайтесь с нами!

— Слава богу! — сказал кто-то в толпе. — Давно пора. Может, теперь что-то сдвинется. А то на рынок не выйти. Всюду эти…

— А вот ты возьми и выйди, — отвечал другой. — Сейчас самое время чурок за усы подергать.

— А вот и выйду!

Веня выбрался на улицу и побежал дальше.

На Смоленке было тихо и безлюдно, но Веня уже знал, что это впечатление обманчиво. Наверняка, повсюду здесь прячутся новые обитатели кладбища — живые, отобравшие его у мертвых: бомжи, хиппи, готы, сатанисты… Странная компания, на первый взгляд разношерстная, но, по сути, единая в своем упрямом эскапизме, в категорическом неприятии реальности, которая шумит снаружи, время от времени захлестывая и это ненадежное убежище волнами ментовских или бритоголовых набегов.

Ну и пусть себе прячутся; Веня не собирался нарушать их покой. Ему нужна была только та раскрашенная дешевой тушью девчонка, похожая на тощего вороненка. В ней заключалась теперь его последняя надежда, да что там «его»… в ней заключалась теперь надежда всего этого несчастного мира, который, возможно, способен еще на многое, но только не на новый виток безумия, зарождающегося прямо сейчас там, снаружи, за кладбищенской оградой.

Он добежал до большой площадки, где они выпивали… когда это было? — век?.. два?.. тысячелетие тому назад? Остановился, согнувшись, уперев руки в колени, хватая ртом воздух. Веня не знал о девчонке ничего: ни номера телефона, ни адреса, ни даже фамилии, по которой можно было бы попробовать найти этот адрес. Ничего, кроме ее дурацкого прозвища «Лакримоза», кроме того, что она часто забредает сюда в компании таких же сумасшедших. Немного, но и не так уж и мало. Он будет ждать здесь, сколько потребуется, пока она не придет. Если, конечно, еше раньше ее не найдут коротышкины псы.