Гаральд Бергстед - Праздник Святого Йоргена

— Бог его знает, что он за парень! — задумчиво сказал Клаус. Он проходил с Клаудиной мимо кабачка «Праведный паломник», неся в руках голубую колыбельку, которую забрал у своей тетки.

Издалека доносился грохот кареты святого Йоргена. Ветер разносил над городом псалом, распеваемый тысячеголосым хором:

— Да стреляй же, черт тебя побери, стреляй в последний раз! — рычал гроссмейстер, плача от злости.

Грянул третий выстрел и возвестил о том, чо праздник окончен.

Но долго еще звонили колокола вслед уносившейся вдаль карете.

Долго еще стоял гроссмейстер и смотрел вслед тому, кто увез его любимую дочь, его карету, его быков, его окорока и сыры и два бочонка соборного золота…

А карета мчалась все быстрей и быстрей, и в ней уносились Микаэль и Олеандра, словно пара диких лебедей… за темные леса, за высокие горы…

Прошло два месяца. Микаэль и Олеандра достигли северного берега очень широкой реки. У одного ландграфа, который был по уши в долгах, они купили чудесный горный замок Фалькенберг. В замке Этом уже давно никто не жил, и окрестные жители поговаривали, будто в нем водились привидения. Но граф фон Темпельхейм привидений не боялся; он роскошно отделал свой новый замок и превратил его в родовое гнездо.

Микаэль и Олеандра прожили долгую и счастливую жизнь со своими детьми и внуками. От них и пошел род Фалькенбергов, так называемая «младшая ветвь».

Однако на самом деле их предки были выходцами из Йоргенстада и не имели никакого отношения к Фалькенбергам, которые, как следуед из генеалогических записей, давным-давно вымерли.

Посчитай все представители этого рода отличались крайним себялюбием и никогда ни с кем не считались.

Себялюбие это характеризовала, с одной стороны, редкая жадность и большая склонность ко всякого рода аферам. Фалькенберги всегда шли к цели напролом, как буйволы, сметая все на своем пути. Эта жадность не может не напомнить вам о соборном капитуле в Йоргенстаде.

С другой стороны, Фалькенберги очень не любили лгать и изворачиваться и предпочитали говорить правду в глаза и за глаза.

«У Фалькенбергов язык, как бритва», — писал князь Висбех.

«В глазах сверкают молнии, а язык разит, как гром», — сказано у профессора фон Снупфендорфа.

Мало кто из Фалькенбергов отличался добродушием, мягкостью характера или жизнерадостностью. Кротость старого Коркиса и беззаветная доброта Урсулы были подавлены железной волей Фалькенбергов и бесследно исчезли в этих диких и неприступных скалах… В то же время душевная чистота соборного сторожа и его кристальная честность превратились в непомерную гордость.

Лишь несколько раз в роду Фалькенбергов появлялись лица, которые были отмечены сердечностью старого Коркиса. Зато эти Фалькенберги были настолько добры и бескорыстны, что их считали безумцами. Таковы были епископ Тоннар фон Фалькенберг, поэтесса графиня Лючия, верховный судья Рейнгард фон Фалькенберг и, наконец, вождь народа Конрад фон Фалькенберг, впоследствии казненный за участие в мятеже.

Празднества во славу святого Йоргена происходили ежегодно еще несколько столетий. Уже знакомый нам плащ святого Йоргена, два запасных плаща и еще великое множество плащей было истрепано, съедено молью и заменено новыми для утешения верующих.

О пришествии святого Йоргена в Йоргенстад соборным капитулом была написана и издана маленькая брошюра в изящном переплете (она была перепечатана в пятом томе ежегодника «Полезное чтение для народа»). Как исторический документ это повествование может быть принято лишь с некоторыми оговорками, тем не менее благочестивая концепция и заключенная в нем богобоязненная мораль делают его замечательным образцом подобного рода литературы.

И лишь в секретнейшем архиве собора до сих пор хранится краткое сообщение об имевшем место мошенничестве и об ущербе, нанесенном соборной казне.

Совсем недавно в замке Фалькенберг были найдены записи о прастнике святого Йоргена, сделанные собственной рукой Коронного вора. Они-то и легли в основу этой небольшой книжки.

В рыцарском зале замка висят несколько прекрасных портретов: это родоначальники младшей ветви Фалькенбергов. Краски уже потемнели, грунт потрескался, однако фамильные черты сразу же бросаются в глаза.

Над камином — самый большой портрет: это князь Микаэль Коркис Фалькенберг граф фон Темпельхейм (он же Коронный вор). На нем длинный парик, пурпурный камзол, а в руке жезл. Здесь он уже старик. Нет и в помине былой силы и юношеской красоты, но насмешливая улыбка и умные холодные глаза остались такими же, какими были много лет назад.